Холли Блэк - Черное сердце

Помощник открывает рот, чтобы что-то сказать — может, он понятия не имеет, где моя машина, скорее всего, она там, где настоящий Паттон; тут кто-то выкручивает мне руки за спину, и я чуть не падаю с ног. Вскрикиваю, ощущая прикосновения металла к запястьям. Наручники.

Вы арестованы,

это Джонс в своем строгом черном костюме федерального агента. — Губернатор.

Сверкают фотовспышки. Меня разбирает смех. Думаю о том, что только что сделал, и мне становится еще смешнее.

Агент Джонс ведет меня прочь от вопящей толпы, туда, где припаркованы полицейские машины и телевизионные вагончики. Несколько копов подходят к нам, чтобы удержать натиск видеокамер и папарацци.

Ты сам вырыл себе могилу,

бормочет Джонс. — И я тебя в ней похороню.

Говори громче,

чуть слышно отвечаю я. — Давай, попробуй.

Джонс подводит меня к машине, открывает дверь и заталкивает меня в салон. Тут я чувствую, что как мне что-то надевают через голову и опускаю глаза. У меня на шее висят три амулета — те, что предотвращают трансформацию, те, что я отдал Юликовой.

Я не успеваю что-либо сказать — дверь захлопывается.

Агент Джонс садится на место водителя и заводит машину. Мы медленно едем сквозь толпу, за окнами мелькают фотовспышки.

Откидываюсь на спинку сиденья и стараюсь расслабиться — насколько возможно. Наручники сидят слишком плотно, чтобы можно было от них избавиться, но я не волнуюсь. Уже нет. Арестовать меня они не могут — за это точно нет, ведь теперь они запросто могут взять Паттона. Простая ложь лучше запутанной правды.

Объяснять, что тот Паттон, которого показывали по телевизору, который признался — не настоящий Паттон, и что настоящий Паттон действительно совершил все эти преступления, слишком сложно.

Они могут орать на меня сколько угодно, могут не принимать меня в свое подразделение, но им все равно придется признать, что я решил проблему. Я обезвредил Паттона. Не так, как они того хотели, но при этом никто не пострадал, а это дорогого стоит.

Где Юликова? — Спрашиваю я. — Мы едем обратно в отель?

Никакого отеля,

отвечает Джонс.

Может, скажете, куда? — Интересуюсь я.

Но Джонс только молча ведет машину.

Ладно вам,

говорю я. — Простите. Но я получил информацию, что меня хотели подставить и подловить на работе над Паттоном. Можете отпираться, если хотите — может, мои сведения неверны — но я перетрухнул. Слушайте, знаю, зря я так поступил, но…

Джонс резко сворачивает на обочину. С одной стороны мимо нас проносятся машины, с другой виднеется темная полоска деревьев.

Умолкаю.

Джонс выходит из машины, обходит ее кругом и открывает мою дверь. При этом направляет на меня пистолет.

Выходи,

приказывает он. — Медленно.

Даже не двигаюсь. — А в чем дело?

Живо! — Орет агент.

Я в наручниках, выбирать не приходится. Выбираюсь из машины. Джонс ведет меня к багажнику и открывает его.

Гм,

говорю я.

Агент расстегивает две верхние пуговицы моей рубашки, чтобы можно было приложить к коже амулеты. Потом застегивает все как было и подтягивает галстук; обереги остаются под одеждой. Теперь у меня нет ни малейшего шанса от них избавиться.

Залезай,

Джонс кивает на багажник, почти пустой. Только запаска и аптечка. И трос.

Даже не пытаюсь возражать, просто бегу. Надеюсь, сбежать удастся даже со связанными за спиной руками.

Бросаюсь вниз по склону холма, по большей части скольжу, а не бегу. Парадные ботинки просто ужасны, тело кажется тяжелым, незнакомым. Двигается оно как-то непривычно. То и дело теряю равновесие, так как жду, что ноги у меня длиннее. Поскальзываюсь, и брюки дорогого костюма проезжаются по грязной траве. Потом снова встаю и бегу к деревьям.

Получается слишком медленно.

Джонс с силой толкает меня в спину, заставляя упасть наземь. Пытаюсь сопротивляться, но тщетно. Ощущаю приставленное к виску холодное дуло пистолета и тяжесть колена Джонса, прижатого к моей пояснице.

Ты труслив, как чертов хорек. Знаешь это, да? Хорек. Вот кто ты.

Вы меня не знаете,

сплевываю кровь. Ничего не могу поделать — мне смешно. — И уж точно мало что знаете о хорьках.

Джонс ударяет меня кулаком в бок, и я чуть не вырубаюсь от боли. Когда-нибудь я научусь держать рот на замке.

Вставай.

Поднимаюсь. Вот так мы и возвращаемся к машине. Я больше не шучу.

Джонс подталкивает меня к багажнику.

Туда,

говорит он. — Живо.

Простите,

отвечаю я. — С Паттоном все в порядке. Он жив. Что бы вы там ни думали…