Валентина Сченснович - Россия и мусульманский мир № 12 / 2012

Таким образом, мы имеем дело с реальным философским опытом XX в. Может ли он быть актуальным для нашего времени?

В результате распада Советского Союза и социалистического содружества получила широкое хождение идея либеральной демократии как единственного в своей смысловой сущности глобального основания нового мирового порядка. Этот виртуальный порядок воспринимался как «вытеснение» и «замещение» концептуального образа глобального коммунизма. Исходным основанием этого представления можно считать неолиберальное истолкование человека как бихевиористически манипулируемого существа , применительно к которому можно использовать не универсальные нравственные и социальные принципы, а различные формы имитации свободы и потребительского счастья. Истина бытия толкуется как оставление индивида наедине с самим собой в качестве условия его подлинной свободы. Именно в этом состоянии человек легче всего становится объектом манипулятивных воздействий. Он может становиться любым .

Фукуяма верит в глобальный смысл либеральной демократии. При этом он пытается объяснить глобальное утверждение либеральной демократии динамикой влияния среднего класса. Кажется странным, что Фукуяма игнорирует метаморфозы сознания среднего класса в фашистских государствах и, соответственно, не делает из этого опыта каких-либо выводов.

Средний класс в его представлении всегда был и остается «морально чистым» носителем демократии. Соответственно, послевоенные процессы демократизации мира Фукуяма связывает не с разгромом фашизма и распадом колониальных империй, а с успехами мирового экономического развития и увеличения доли среднего класса в общей массе населения различных стран мира. Он исходит из того, что глобальная функция среднего класса состоит в придании устойчивости процессу расширения демократии. Он не видит в этом процессе «подводных течений», изменяющих картину цивилизационной эволюции. Он фиксирует тенденцию, которая сложилась в послевоенный период, тенденцию расширения влияния демократии, и свидетельствует, что начиная с 70-х годов XX в., когда в мире насчитывалось 45 выборных демократий, происходил процесс их нарастающего влияния в мире, так что к концу 90-х годов их численность достигла 120.

Фукуяма не видит опасности реанимации фашизма. Он исходит из того, что «сегодня существует широкий глобальный консенсус относительно легитимности, по крайней мере в принципе либеральной демократии» 10 10 Francis Fukuyama. The Future of History // Foreign Affairs, January / February 2012. Vol. 91. Number l. P. 56. .

Но что может «вызреть» внутри нее? Внешняя форма может маскировать глубинное содержание. Это и показал опыт Веймарской республики. Фукуяма под углом зрения самосознания «образованного класса» рассматривает и оценивает события в странах Восточной Европы, Латинской Америки и так называемую «арабскую весну». «Желание политической свободы и участия – это не культурное своеобразие европейцев и американцев 11 11 См.: Там же. , – пишет он. – Но, видимо, следует более внимательно посмотреть на социальную сущность возникновения “новой демократии”».

Какие плоды, например, приносит «арабская весна»? Что в экономике, социальной сфере, культуре получил народ Ливии в результате гражданской войны, поддержанной военными средствами НАТО? Как концептуально расценивать убийство американского посла в Бенгази теми самыми «свободолюбивыми» инсургентами, которых поддерживала в их борьбе против Каддафи американская администрация? Или каковы результаты выборной демократии в Египте? Об этом почему-то не принято говорить.

В результате механизмов выборной демократии в стране будут править «братья-мусульмане» и представители военной власти. Но причем здесь воля образованного среднего класса? Кто ее представляет в механизмах власти? Новая власть готова к стратегическому сотрудничеству с Соединенными Штатами Америки . Как объяснить альянс Соединенных Штатов с такими представителями или с теократическими режимами, такими как Саудовская Аравия? Можно ли это считать Союзом демократий? Очевидно, что для объяснения таких феноменов необходим новый теоретический дискурс, соединяющий демократию с принципами шариата и исламской теократии. Очевидно, что в мире происходят глубокие изменения, которые трудно «уложить» в либеральные рамки. Это почувствовал и Фукуяма.