3а редким исключением Россия не нуждается или не хочет помощи от Вашингтона в достижении своих главных целей. Но она оценила бы, если бы США перестали вмешиваться, вооружая приграничные государства и пытаясь подорвать позиции России на энергетическом рынке.
Тем не менее Россия может по-прежнему надеяться, что Соединенные Штаты преуспеют в своих глобальных устремлениях. Например, Кремль не хотел бы видеть Афганистан под контролем «Талибана». Победа там исламистов может привести к выступлениям радикалов в Центральной Азии и усилить террористические сети Северного Кавказа. Но российское руководство не уверено в том, что НАТО победит «Талибан» или по крайней мере обеспечит стабильность. Представляя себе ситуацию после ухода американских войск, Кремль не хочет сейчас предпринимать шаги, которые сделают невозможными отношения с будущими правителями Кабула.
Москва также знает, что некоторый уровень напряженности держит в узде ее южных соседей. Если центрально-азиатские лидеры почувствуют угрозу со стороны «Талибана», они скорее будут готовы к сотрудничеству в рамках возглавляемой Москвой Организации Договора коллективной безопасности и к российскому военному присутствию в регионе. В то же время Россия озабочена потоками героина, хлынувшими через ее границы; производство наркотиков удвоилось после вторжения НАТО. И опросы показывают, что российское общество гораздо менее позитивно, чем Путин и Медведев, относится к идее помощи НАТО в Афганистане.
Иран также находится в центре сложных расчетов. Москва предпочла бы, чтобы Тегеран не разрабатывал ядерное оружие. Тем не менее многие российские официальные лица сомневаются, что даже самые жесткие экономические санкции, полностью поддержанные Россией, могут предотвратить такой исход. В то же время у России есть экономические интересы в Иране, ставить которые под угрозу было бы слишком дорого. Российский экспорт в эту страну вырос с 250 млн. долл. в 1995 г. до 3,3 млрд. в 2008 г. Москва надеется получить контракты на строительство новых АЭС, разработку нефтяных и газовых месторождений и поставку в Иран современного вооружения. Россия в то же время не склонна искать какие-либо оправдания для иранских радикалов, раскачивающих ситуацию на Северном Кавказе.
Разрешение конфликта между Тегераном и Вашингтоном поставило бы под угрозу коммерческие и стратегические интересы России. Западные инвестиции, вероятно, пришли бы в нефтегазовую отрасль Ирана, конкурируя с российскими многонациональными проектами. Отмена санкций и ослабление напряженности привели бы к снижению цен на нефть; началось бы строительство новых трубопроводов для поставки иранского газа в Европу. Во многом нынешняя тупиковая ситуация отвечает целям Кремля. Россия также хотела бы ядерного разоружения КНДР, но при этом сомневается, что даже ее мощная поддержка санкций поможет добиться результата. Одновременно Россия опасается, что в случае военной эскалации конфликта или падения режима в Пхеньяне потоки беженцев устремятся на Дальний Восток.
Новый договор по СНВ закрепляет сокращение ядерного арсенала России, которое и так происходит естественным образом из-за старения вооружения. Дальнейшее сокращение не столь очевидно отвечает интересам России, поскольку противоракетные системы становятся более точными и мощными. Москве необходимо сохранить достаточно ракет и боеголовок, чтобы оставаться уверенной в возможности ответного удара. В сфере изменений климата Кремль признает, что глобальное потепление связано с огромными расходами из-за затоплений и разрушения инфраструктуры. Однако вопрос о том, как затраты на сокращение загрязнений должны быть распределены между промышленно развитыми и развивающимися государствами, остается спорным. Как и в других странах, в России имеются влиятельные группы, выступающие против ограничения выбросов.
Вашингтону не следует ожидать особой помощи от Москвы, но не из-за оскорбленного самолюбия или паранойи российских официальных лиц, а потому, что приоритеты Соединенных Штатов не являются их приоритетами – и вообще не соответствуют их интересам. Параллель с отношениями между США и Китаем может оказаться полезной. Выстраивая связи с Пекином, американские политики воспринимают конфликты интересов такими, как они есть. Они не ощущают необходимости опекать китайских коллег или проводить с ними сеансы психоанализа. Трудно представить, чтобы накануне пекинского саммита американский президент упрекал председателя Ху Цзиньтао за его устаревшие маоистские взгляды и обещал в качестве противовеса поддержать премьера Вэнь Цзябао.
Читать дальше
