Коллектив авторов - Россия и мусульманский мир № 5 / 2013

Внешняя политика России на постсоветском пространстве определяется интеграционными устремлениями, и нет сомнений, что эта направленность сохранится в период нового президентства. События последних лет, прошедших со времени глобального финансово-экономического кризиса 2008–2009 гг., неожиданно вдохнули новое дыхание в попытки Кремля консолидировать вокруг себя хотя бы часть территории, которую некогда занимал Советский Союз. А ведь еще совсем недавно казалось, что Москва окончательно утратила инициативу в борьбе за влияние на постсоветском пространстве. Содружество Независимых Государств (СНГ) как самое крупное межгосударственное объединение в регионе постепенно угасало: со временем даже протокольные саммиты на высшем уровне, к которым, строго говоря, и сводилось его функционирование, посещало все меньше лидеров постсоветских стран. Другие интеграционные проекты (ЕЭП, ОДКБ, Таможенный союз, ЕврАзЭС) так и не удалось развить до уровня эффективно действующих международных организаций. Но кризис внес в устоявшиеся тенденции серьезные коррективы.

Для стран, находящихся в европейской части постсоветского пространства, рухнула, по крайней мере на обозримую перспективу, надежда на интеграцию в Европейский союз. Суровая действительность вынудила отказаться от представления о «европейском выборе», которое, в сущности, строилось на мечте о том, что скоро должен прийти богатый германский или французский инвестор и «вытянуть» страну на уровень высоких западных стандартов развития и потребления. США максимально прагматизировали свою политику на постсоветском пространстве. Они отказались от бушевской стратегии продвижения демократии на восток и сосредоточились на сохранении присутствия в тех немногочисленных точках региона, которые важны с точки зрения глобальных интересов США в сфере безопасности. Что же касается Китая, то, несмотря на его растущую экономическую мощь и все более активное присутствие на постсоветском пространстве, перспектива иметь Поднебесную в качестве основного внешнеполитического партнера пока не вызывает энтузиазма у расположенных здесь стран. Таким образом, Россия, которая смотрит на постсоветское пространство сквозь призму геополитического соперничества, оказалась в ситуации, когда она может не опасаться конкуренции со стороны других глобальных акторов.

В свою очередь и для некоторых постсоветских государств Россия в силу разных причин оставалась, хотя и не обязательно желанным, но единственно возможным партнером, на чью помощь они могут опереться. Так, Армении Москва продолжала предоставлять «зонтик безопасности», значение которого еще более усилилось, поскольку попытки нормализации армяно-турецких отношений провалились, а при этом напряженность вокруг Нагорного Карабаха не только не ослабевает, но даже усиливается. Для таких стран, как Киргизия и Белоруссия, исключительно важное значение имеет экономическая помощь, которую они получают со стороны России. Да и в ряде других стран, чьи правительства по-прежнему предпочитали воздерживаться от решительных шагов в направлении более тесного сотрудничества с Россией, ширилось понимание, что собственными силами, без участия в каких-либо интеграционных проектах, их государствам едва ли удастся добиться прогресса в социально-экономическом развитии и повышения уровня жизни своих граждан. Все эти процессы происходили не из-за того, что Россия внезапно оказалась уж очень привлекательной для жителей стран-соседей по постсоветскому пространству. Просто эти страны обнаружили, что иные внешние альтернативы нереалистичны. Попытки самостоятельно выбраться из трясины посткоммунистических реалий с их системной коррупцией, произволом чиновничества и социальным неравенством, напоминающим африканские государства, так ни к чему и не привели, причем даже там, где эти попытки происходили в форме революционной смены власти на фоне массового стремления покончить с советским прошлым.

Таким образом, для России возникли очень благоприятные, а возможно, даже уникальные условия для реализации ее интеграционных устремлений.