Александр Братерский - Открытый (в)опрос. Общественное мнение в современной истории России. Том I

Как вспоминал Грушин, идея Таганрогского проекта – изучение экономики домохозяйств, общественных настроений, занятости, досуга и даже состояния преступности в отдельно взятом городе, – принадлежала ЦК КПСС. Добро на проект дали будущий идеолог перестройки, а тогда – влиятельный завотделом ЦК Александр Яковлев, консультант ЦК Левон Оников и будущий директор Института философии АН СССР Георгий Смирнов [69] Российская социология шестидесятых годов в воспоминаниях и документах / Отв. ред. и авт. предисл. Г. С. Батыгин; Ред. – сост. С. Ф. Ярмолюк. СПб.: Русский христианский гуманитарный институт, 1999. . Первый Таганрогский проект продлился с 1966 по 1974 г. и стал самым крупным в СССР того времени: он включил в себя 76 разных исследований, 72 из которых были реализованы полностью (и речь идет только о первой волне проекта!).

Таганрог, родина Чехова, город в Ростовской области на берегу Азовского моря с 254 тысячами человек населения, заинтересовал партийных идеологов тем, что почти не отличался от сотен подобных советских городов. Его выбрали не случайно – предварительно было проведено специальное сравнительное исследование ста городов равного размера, по результатам которого город был признан наиболее «типичным промышленным центром России». О Таганроге в 1960-е много писали в газетах в связи с открытием на местном металлургическом заводе цеха-гиганта непрерывной сварки труб и ударной работой местных комбайностроителей, наладивших выпуск «самоходных шасси с навесными молотилками». Но за бравурными отчетами скрывалась совсем другая жизнь. Милицейское начальство фиксировало всплеск преступности, а жители жаловались на отсутствие учреждений досуга и сетовали на жизнь, почти как А. П. Чехов в письме к сестре после посещения Таганрога в 1887 г.: «Мне живется так себе. Было бы скучно, если бы все окружающее не было так смешно».

«При этом с самого начала в ЦК выразили желание выяснить лишь уровень жизни населения, его благосостояние, но Оников настаивал на комплексном исследовании (помню, он попрекал нас в то время, что каждый занимается „своим“ – Ядов трудом, Грушин сознанием – и никак это между собой не связывается). Пропагандистов волновала хозяйственная преступность, и самый первый проект в рамках „Таганрога“ был разработан как раз институтом по изучению преступности, который возглавлял В. Н. Кудрявцев.

Вторым стал проект ЦЭМИ и ИМРД по исследованию образа жизни (поскольку без этого нельзя было понять природу „несунов“ – расхитителей соцсобственности). Этот проект возглавляли Наталия Михайловна Римашевская и Леонид Абрамович Гордон (каждый в своем институте). Они составили очень удачный тандем, сделали хорошую программу и должны были произвести посезонные измерения одних и тех же показателей за год, чтобы получить некие модели образа жизни разных слоев населения.

Потом выяснилось, что отделу пропаганды не хватает „идеологии“ – связей всех этих явлений с партийной работой, решениями партийных органов и т. д. Была приглашена третья команда – социологическая – из Академии общественных наук, возглавляемая И. Г. Петровым. Однако вскоре выяснилось, что эти люди не очень умелы в исследованиях, что они ограничивают свои задачи анализом сугубо партийной работы. И тогда-то позвали нас», – вспоминал Грушин [70] Цит. по: Российская социология шестидесятых годов в воспоминаниях и документах / Отв. ред. и авт. предисл. Г. С. Батыгин; Ред. – сост. С. Ф. Ярмолюк. СПб.: Русский христианский гуманитарный институт, 1999. .

На улицы Таганрога отправилась команда лучших ученых института и их коллег из других городов: Виктор Нейгольдберг, Тамара Дридзе, Александр Жаворонков, Владимир Ядов, Яков Капелюш, Георгий Токаровский, Вадим Сазонов, Вера Войнова, Наталия Римашевская, Леонид Гордон. За каждым закрепили свою область исследования. В Таганрогском проекте участвовали 50 специалистов, не считая многочисленных местных помощников.

По мнению Грушина, ему удалось убедить партийных кураторов не заниматься пропагандой, а использовать всю доступную информацию о контактах публики и власти. «Мы прибегли тогда к образу „волчка“ с четырьмя уровнями информационных отношений между населением и властью: 1) страна в целом, центральная власть и каналы центра; 2) область и каналы области; 3) город и каналы города; 4) подразделения города и каналы этого уровня» , – писал он позже [71] Там же. . Впервые исследование охватывало все уровни жизни советского города того времени. Изучались контакты населения с депутатами местных советов, партийными и хозяйственными органами, комсомолом, профсоюзами, судами и милицией.