Альберт Елсуков: Социология

До сих пор продолжаются дискуссии о предмете социологии, вносятся предложения о его пересмотре, уточнении, дополнении. Не будем анализировать многочисленные варианты понимания предмета социологии, обратим внимание лишь на два момента, которые, как правило, опускаются. Первый – для чего необходимо по возможности более точное указание предмета науки? Сначала может показаться, что исключительно для того, чтобы четко обозначить разделительные линии со смежными дисциплинами, ограничивая и конструируя собственное исследовательское поле. Это существенно, особенно в период бурного роста, дифференциации, появления все новых наук в рамках общего класса, в нашем случае социогуманитарных. Но более важным, на наш взгляд, следует признать стремление выявить и эксплицировать предназначение науки, ее эвристический потенциал и практическую значимость. С этой точки зрения превышение возможностей социологии по своему предмету (например, представление, что она способна создавать проекты «идеального общества», переустраивать общество в масштабах человечества, стать «новой религией», автоматически обеспечивающей солидарность, симпатию, сплоченность, интеграцию и т. д.) не менее опасно, чем недооценка или игнорирование социологического знания.

Исторически вычленение предмета социологии пошло по линии выделения определенных компонентов общества (структур, форм, функций, отношений, действий и т. д.) в предположении, что, восходя от одного из них, можно понять и восстановить всю полноту сложной общественной жизни в целом. Так, в качестве предмета социологии называются институты, коллективные представления, социальные отношения, общности, формы общения и участия людей в жизни общества, социальные процессы и явления, социальные действия и др. Попытку синтезировать разные подходы предпринял В.А. Ядов. Он пишет: «Социология – это наука о становлении, развитии, изменениях и преобразованиях, о функционировании социальных общностей и форм их самоорганизации: социальных систем, социальных структур и институтов. Это наука о социальных изменениях, вызываемых активностью социального субъекта; наука о социальных отношениях как механизмах взаимосвязи и взаимодействия между многообразными социальными общностями, между личностью и общностями; наука о закономерностях социальных действий и массового поведения» [4] Ядов В А. Стратегия социологического исследования (описание, объяснение, понимание социальной реальности). М., 1998. С. 36. . Но и в этом определении перечислено далеко не все, что достойно и доступно для социологического анализа, например не указаны мотивация, социальные настроения, образ жизни, структура потребления, в том числе престижного, отклоняющееся поведение и т. д. Более того, оно сводит социологию к описательной науке, к «археологии знаний» (М. Фуко), поскольку отсутствует аспект направленности исследований: ради чего?

Создается впечатление, что производство социологического знания – внутреннее дело самой социологической науки. В итоге устанавливается незримая граница между производителем и потребителем знания, социологом и заказчиком. Но социология – не описательная наука, хотя описание – одна из ее функций. Э. Дюркгейм, много размышлявший о предназначении социологии, категорически отвергал подход, который позже назвали объективизмом. Он писал: «Ей известны, говорят, лишь факты, которые все имеют одинаковую ценность и одинаковый интерес; она их наблюдает, объясняет, но не судит. Для нее нет таких фактов, которые были бы достойны порицания. Добро и зло не существуют в ее глазах.

Наука, таким образом, оказывается лишенной (или почти лишенной) всякой практической силы и вследствие этого не имеющей большого права на существование» [5] Дюркгейм, Э. Социология. Ее предмет, метод, предназначение. М., 1995. С. 69. (История социологии в памятниках). . Совсем иное, по Э. Дюркгейму, предназначение социологии. Она может помимо теоретической пользы «оказать благотворное влияние и на практику» [6] Там же. С. 197. , прежде всего путем выявления тех – до поры до времени латентных (невидимых) – деформаций общественного сознания (таких, как ослабление коллективного духа, рост индивидуализма, эготизма, разобщенности и т. д.), которые накапливаются в обществе (автор имеет в виду Францию конца XIX в., но это общая линия) и незаметно, что тем более опасно, снижают жизнеспособность «страны, в которой мы живем». «Итак, господа, – обращается Э. Дюркгейм к студентам, – я верю, что социология более, чем любая другая наука, в состоянии восстановить эти идеи (солидарности, органического единства, коллективизма). Именно она позволяет индивиду понять, что такое общество, как оно дополняет индивида и насколько мало он значит, если он ограничен только своими собственными силами».