Коллектив авторов - Перспективы и риски развития человеческого потенциала в Сибири

Но определение рисков в коммуникации не означает, что возможные угрозы – «воображаемые». Обсуждению, скорее, подлежат вероятность наступления рисков и масштаб их последствий: «общественное обсуждение всегда связывает некую реальную опасность и какое-то неодобряемое поведение, классифицируя опасности по характеру угрозы ценимым институтам» [Дуглас 1994, с. 248].

Институциональные предпосылки новой конфигурации социальных рисков. Вторая половина XX в. войдет в историю как период расцвета в экономически развитых странах социального государства с мощной системой социальной защиты, институциональные и экономические механизмы которой были созданы благодаря устойчивому экономическому росту, относительно спокойной международной обстановке. Страховые механизмы социальной защиты позволяли минимизировать негативные последствия социальных рисков, с которыми сталкивались индивиды и домохозяйства. Госта Эспинг-Андерсен идентифицирует четыре вида таких рисков:

– универсальные, с которыми могут столкнуться все люди, например, возникающие ограничения в связи со старением;

– групповые (или классовые), за которыми стоят события, чаще встречающиеся с представителями определенных групп. Например, риск бедности выше среди матерей-одиночек;

– риски жизненного цикла, например, риски бедности в течение жизненного цикла, описанные Сибом Роунтри;

– межпоколенные риски, передаваемые от родителей к детям, например, воспроизводство образовательного статуса, модели семейных отношений [Esping-Andersen 2000, p. 3].

В этом плане Теодор Лоуви определяет государство всеобщего благосостояния как государство, осуществившее частичную демократизацию риска : каждому предоставлено право пользоваться (на добровольных началах) коллективной защитой от риска или, по крайней мере, от того ущерба, который возрастает по мере увеличения риска [Лоуви, 1994, с. 254].

Но на примере европейских стран социологи констатируют, что «хотя системы социальной защиты в настоящее время охватывают огромное количество людей, изменения, которые произошли за последние два десятилетия, создали новые формы незащищенности и неустойчивости, с которыми столкнулась большая часть граждан Европы. Новое столетие унаследовало от предыдущего странный парадокс: неопределенность и неустойчивость постоянно возрастали с тех пор, как способность социальных систем обеспечивать защиту от социальных рисков достигала своего исторического максимума» [Ranci, 2010, p. 3]. Одно из возможных объяснений заключается в том, что неопределенность является неизбежным эффектом переходной фазы от разрушающегося индустриального общества к новой форме социальной организации.

Триада, на которую опиралось государство всеобщего благосостояния, – это труд, семья и благосостояние. Но по мнению Эспинг-Андерсена, эти институты сегодня являются главными источниками социальных рисков [Эспинг-Андерсен, 2006]. Под угрозой находятся в первую очередь граждане из крайних возрастных групп (дети и пожилые люди) и средний класс. Это процесс, который определяется как постепенная эрозия промежуточных положений. В работе «Социальная уязвимость в Европе: Новая конфигурация социальных рисков» выделяется три формы разрушения всеобщей защищенности. Первая – фундаментальный разрыв с моделью индустриальной заработной платы, который заключается в ослаблении рынка труда как основного механизма социальной интеграции, возрастающей нестабильности занятости, распространения нестандартных и теневых способов занятости. Вторая форма эрозии связана с постепенным ослаблением сетей родственной поддержки как следствие новых демографических тенденций и реорганизации домохозяйств, пересмотра ролевых моделей в домохозяйствах. Третий компонент эрозии «обеспечивается» ригидностью (институциональной инерцией) системы социального обеспечения. Системы социальной защиты, существующие во многих европейских странах, предлагают широкую социальную поддержку гражданам, которые полностью интегрированы в рынок труда. Но сегодня эта поддержка гарантирована для меньшей части граждан и с меньшей щедростью, чем в прошлом.

Там, где пересекаются незащищенность занятости, ведущая к нестабильности доходов, возрастающая хрупкость семейной поддержки и инерция институтов социального обеспечения, появляются новые социальные риски, критические из которых, по мнению европейских социологов, следующие: