Иван Чихарев - Политическая наука № 4 / 2012 г. Мировая политическая динамика

Для других государств, которых нельзя отнести к категории мировых держав, например небольших европейских политий, «умная сила» – это синоним эффективности как оптимального соотношения ограниченных ресурсов влияния и дипломатического успеха, а также инновационности, экологичности, энергоэффективности – «ловкая, талантливая политика». Примечательно, что в последнем случае, как и в российском, речь не идет о силе, а скорее о стратегии (политике) ее кумуляции.

То, что smart power выступает подобного рода «зонтичным» понятием для столь разных смыслов, и является причиной его возрастающей популярности. По сути, оно выступает синонимом «правильной, эффективной политики». В этом отношении smart power функционирует как весьма удобный политическим лидерам разных государств всеохватный (catch-all) лозунг. Не случайно, что Дж. Най с коллегами ввели этот термин именно в контексте предвыборных американских дискуссий – и он оказался достаточно убедительным и для реалистов-неоконсерваторов, и для либералов-демократов. А в конечном счете – выигрышным для Обамы и его администрации, предложившим самое приемлемое для избирателя сочетание hard и soft . Если взглянуть на концепцию Ная внимательнее, можно обнаружить связь термина smart power с так называемым «контекстуальным интеллектом». Последний рассматривается авторитетным исследователем лидерства в мировой политике как ключевое свойство успешного политического лидера, способного постоянно оставаться на гребне волны, изучать и чувствовать политическую ситуацию [Nye, 2008, p. 86–91]. Поэтому термин генетически конъюнктурен.

Если трактовать конъюнктуру не просто как текущее изменение международной обстановки, а как проявление базовых мирополитических трендов, то время появления концепта smart power – это период крайней делегитимации американского мирового лидерства. В результате как в центре однополярного мира, так и в других центрах международного влияния появляются концепции обновления миропорядка и моделей лидерства в мировой политике.

Термин smart power введен Джозефом Наем в 2003 г. и означает оптимальное сочетание soft и hard power, «мягкой» и «жесткой» власти во внешней политике государства. Понимая под властью способность влиять на поведение других, чтобы добиваться желаемых результатов, Най выделяет три пути ее осуществления: принуждение, подкуп и привлекательность. Два первых подпадают под понятие жесткой мощи, тогда как привлекательность (притягательность культуры, ценностей и легитимность политики государства) – способ осуществления мягкой власти. Вводя термин smart power , Дж. Най указывал на недостаточность использования одного из этих двух базовых ресурсов отдельно от другого. Причем гарвардский профессор изначально акцентировал неэффективность одной лишь мягкой власти для противостояния вызовам и угрозам начала 2000-х годов. В дальнейшем речь, напротив, зашла о необходимости смягчения линии Дж. Буша-младшего на «войну с террором», которая в 2003 г., после начала операции в Ираке, стала приводить к серьезным военным потерям, экономическим убыткам и репутационным издержкам для Соединенных Штатов.

В 2006 г. американской фабрикой мысли под названием Центр стратегических и международных исследований была создана двухпартийная комиссия по smart power , которую возглавили бывший заместитель Госсекретаря США (2001–2005) Ричард Армитидж и Дж. Най. Отчет комиссии, опубликованный в 2007 г., содержал набор рекомендаций относительно того, каким образом следующий президент США, вне зависимости от партийной принадлежности, сможет реализовать стратегию smart power .

Соединенные Штаты, по мнению чиновника-республиканца и ученого-демократа, «могут стать более разумной силой, инвестируя в глобальное общее благо – предоставляя то, в чем народы и правительства во всех частях света испытывают потребность, но не могут добиться без американского лидерства» [CSIS Commission on Smart Power, 2007, p. 1]. В особенности США рекомендуется сосредоточиться на пяти критически значимых сферах:

1) альянсы, партнерство и институты;

2) глобальное развитие;

3) публичная дипломатия;

4) экономическая интеграция;

5) технологии и инновации.

Доклад комиссии знаменует собой переход идеи разумной власти из академической плоскости в плоскость практической политики. Поэтому в документе представлен анализ не только концептуальных, но и институционально-политических аспектов этой «большой идеи». Сопредседатели комиссии обращают внимание на недостаточное финансирование американской дипломатии и программ международного содействия по сравнению с оборонными и военными расходами. Кроме того, отмечается разобщенность и нескоординированность американской внешней политики, создающие препятствия для стратегического планирования.