Некоторые застарелые проблемы, на которые продолжают указывать отдельные эксперты, фактически перестали быть таковыми в условиях высокой степени открытости национальных экономик. Серьезным недостатком внешней торговли многих стран по старинке считается ее дефицитность. На самом же деле внешнеторговый дефицит сегодня уже не является признаком слабости отраслевой структуры экономики, если обеспечивается общее позитивное сальдо текущего платежного баланса страны. Да и в двусторонних отношениях между странами торговый дефицит одной из них, как правило, не служит препятствием для развития экономических связей, так как взаимные платежи осуществляются регулярно за счет валюты, получаемой от экспорта в другие страны.
Наличие внешнеторговых дефицитов в условиях конвертируемости валют и отказа от клиринговых схем расчетов не свидетельствует о росте глобальных финансовых и материальных дисбалансов, если только покрытие дефицитов не осуществляется за счет сомнительных международных кредитов, постоянно увеличивающих внешнюю задолженность соответствующих стран. Тот факт, что США стали импортировать из Китая ширпотреб, производство которого было сознательно перемещено в страну с дешевой рабочей силой, не создает дисбаланса платежных средств. Американским потребителям все равно, кому платить за покупаемые товары – своим или иностранным производителям. Главное, чтобы сохранялся их платежеспособный спрос. А он действительно сохраняется, так как китайские товары раскупаются в тех же объемах, что и в случае их производства американскими предприятиями. Проблема не в том, что товары производятся за границей, а в том, чтобы спрос на них формировался за счет внутренних источников, а не иностранных заимствований. И если американские власти заговорили о необходимости возвращения части производства из Китая, то делают это они ради снижения безработицы, а не в целях экономии платежных средств, которые лишь увеличатся из-за более высоких издержек.
Хотя все большее место в транснациональных операциях занимают сделки в виртуальном пространстве (на электронных биржах, в Интернете), тем не менее реальный бизнес осуществляется на территориях конкретных стран. Эта территориальная привязка бизнеса будет сохраняться и в дальнейшем, что делает преждевременными попытки списать со счетов страновые экономики, провозглашая ареной хозяйствования якобы нераздельное мировое пространство. Более того, опыт переживаемого мирового кризиса, уязвимость национальных экономик перед лицом неурядиц, привносимых из-за границы, заставляет пересматривать прежние представления о безусловной полезности глобализации и всемирной интеграции.
С возникновением региональных кластеров и всемирных сетей некоторые авторы поспешили заявить о начавшемся в мире переходе от жесткой вертикально-иерархической к более гибкой кластерно-сетевой организации производства, исследований и управления. На самом же деле прежние модели ведения бизнеса не исчезли, а лишь дополнились новыми формами, адекватными эпохе глобализации. Специализированные региональные кластеры не смогли разрушить многоотраслевые территориально-производственные комплексы, которые модернизировали свои структуры в соответствии с новыми веяниями. Точно так же производственные и торговые сети не отменили централизованное управление, которое просто стало более мягким с учетом большей самостоятельности территориально удаленных от центра филиалов. Единоначалие и жесткое внутрифирменное планирование остаются, и их не в силах отменить межстрановая либерализация эпохи глобализма. Более того, кластерно-сетевая система не мешает продолжающейся централизации капитала. Проведенные в Цюрихском университете исследования на основе листинга 37 млн компаний и инвесторов по всему миру показали, что среди 43 063 ТНК выделяются 1318 корпораций, обладающих огромным влиянием на мировую экономику. Каждая из них акционерно связана как минимум с двумя, а в среднем с 20 другими компаниями, что позволяет им вместе концентрировать 60% всех мировых доходов через их доли в капиталах этих компаний, хотя на них самих приходится только 20% глобального объема оперативной прибыли 3 3 Glattfelder G.B. Ownership Networks and Corporate Control. Mapping Economic Power in a Globalized World. – Zurich. 2010. – P. 258.
.
Процесс глобализации идет при весьма разном уровне экономического развития стран мира. Сравнительно небольшая группа государств, входящих в ОЭСР, имеет подавляющие конкурентные преимущества перед остальными странами, у которых практически нет шансов уменьшить свое отставание в условиях, действующих на мировых рынках всеобщих правил торговли и ведения бизнеса. «…Страны, по каким-либо причинам не вписывающиеся в параметры, задаваемые глобализацией, вынуждены оставаться на обочине мирового развития, лишаясь доступа ко многим ее благам», – справедливо считает А. Эльянов 4 4 Эльянов А. Экономическая дифференциация мира // Общество и экономика. – 2013. – № 6. – С. 32.
. Следует, однако, отметить, что хотя и медленно, но развивающиеся страны в целом увеличили свою долю в мировой обрабатывающей промышленности с 13,4% в 1970 г. до 25,8% в 2000 г., т.е. почти вдвое. Из-за неблагоприятных последствий глобального кризиса для развитых стран доля развивающихся государств к 2010 г. выросла до 41,2%. Этого нельзя сказать о странах с переходной экономикой, удельный вес которых в указанных отраслях все время уменьшался (с 18,8% в 1970 г. до 3% в 2010 г.). Но и развивающиеся государства усилили свое отставание от развитых по доле высокотехнологичной промышленной продукции в общем производстве: если в 1995 г. разрыв составлял 10,8 процентного пункта, то в 2009 г. он уже составил 20,6 процентного пункта (43,0% против 63,6%) 5 5 Там же. – С. 33–34.
.
Читать дальше
