Альманах - Альманах «Российский колокол» Спецвыпуск «Рождественское чудо»

Что ж, когда вязанья мертвый перст
запросто дотронуться посмеет —
станет острой проволокой шерсть.
А в гнезде птенец, что он сумеет?..

Но, укачивая, трепеща
кроткими безрукими крылами,
талый Ангел дня взлетит над нами,
мгла отступит, сучьями треща…

Боже, дай ему (и нам) с утра —
светлое успение утрат.

Мы вместе переходим Невский,
крупинки снега на щеке,
и пять лучей из теплой детской
доверены моей руке.

Мы остановимся у сквера [1] Он же – Александровский сад. ,
боясь переступить черту.
Там стягов алых с тягой ветра
игра с огнем и в чехарду.

Там клином в красках небосклона
взмах птиц, безумный и сквозной,
да Ангел на главе колонны
ввысь указует, в мир иной.

Тебе – вся даль… И я о дáли,
но с бронзой звончатых зверят
(про колокол – так разбивали,
что колокóльцы все звенят).

Нам марш – для дудочки и альта,
шаг скор и память коротка,
и клочья снега вдоль асфальта,
как в сером небе облака.

Под аркой Росси ветер ропщет,
посмотрим, стоя на юру [2] На юру – на холме (или на всем вокруг известном и как бы центральном месте), где свищет ветер. И проходит за день множество людей. ,
как площадь царственно полощет
бумажный [3] Ноябрьская погода – дождь со снегом. Праздничные флаги повисали и казались хлопчатобумажными (а может, и были?). пурпур на ветру.

Ты напоследок детски-слепо
запомнишь: флаги, сумрак, лед…
Армада [4] Армада – военная флотилия. под открытым небом
сквозь время медленно плывет.

…Да, волн побеги [6] Струйные всплески-выплески. проливные,
лиловые и голубые,
раскачивают сад, как лес.
И колыбель скрипит, качаясь,

от лодки еле отличаясь,
в полнеба занавес исчез…
А контур пенных гребней женствен,
как бы удержанный рукой,

есть родниковое блаженство
в углубе ракушки сухой.
Зерном горчичным там таится
песчинка, завязь, абрис птицы —

сродни заоблачному сну.
Когда-нибудь, легко и рано,
туда (в постели из тумана),
вдаль, уплыву ли, утону.