Коллектив авторов - Земное время №2 2016

И свой полет к себе назад,
В свою палатку над скалой… —
Я сплю, как спал сто лет назад,
И кто-то говорит: «Живой!..»

Вдалеке, там, где облако-штопор,
Под ногами – пески и болота —
Я шепчу изначальное что-то,
С головой окунаясь в работу;

Надо мной пролетают бессонно
Тени старых измученных истин,
А утрами я ем макароны,
Вечерами гуляю по листьям…

Надо мною ревут самолеты,
Это я их придумал недавно,
Тайно падают звонкие ноты
Мне в ладони небесною манной.

Я творец этой странной Вселенной,
Про которую знаю так мало,
Я обязан венец вдохновенный
От Вокзала нести до Вокзала!..

Оголенный нерв, как струна,
Раскаленная до предела!
Если б только она могла —
Его голосом прохрипела.

Оголенный нерв – как судьба,
С занесенной над нею бритвой.
Приложилась ехидна-молва —
И бессильна пред ней молитва.

Оголенный нерв, как любовь,
Что связала Его с Колдуньей, —
Из миров иных – не из снов,
Где свобода сродни безумью.

Он звенел, как гитарный крик,
Не мольбой – напутствия фразой:
Оголенный нерв… Смертный миг,
Когда силы иссякли, разом.

О, «косоглазая Мадонна»,
Порой, как «вольная луна»
Из-под ресниц свой взгляд бездонный
Бросала, таинства полна.
Очарованием смущала,
Притягивала простотой,
Блистая грацией, средь бала,
Ты покоряла чистотой…
«Огончарован», очарован
Был Пушкин раз и навсегда!
Поэта выбор продиктован
Душою Натали – да, да!
И преданность, и пониманье,
Любовь ее, как дар небес!
И – в письмах – мука расставаний…
И дети!.. Вдруг возник Дантес:
Как сети адовые – козни,
Порок и гнусность – западня.
Не грех – всего лишь несерьезность:
Наташа слишком молода,
Чтоб в комплиментах, преклоненье,
Сиянье восхищенных глаз
Ей распознать предназначенье
Ухаживаний – мести зла.
Дуэль, мучения – пик терний!
Пророчество? Судьбы тропа?
Шептал: «Она безвинно терпит…» —
В свое бессмертье торопясь.
Что там интриг придворных эхо!..
«Тагильская находка» – спам!
А память тем не ставит вехи,
Кто имя Натали трепал.
Бессильна клевета, убога,
Но на века неразделим
Союз перед людьми и Богом —
Поэт и муза-Натали.

Плачут липы в ее июле,
А на сердце моем – весна!
Сам не знаю, ее люблю ли, —
Ночи стали совсем без сна…

…Не сводил глаз с ее юбчонки
Рядом с ней и дышать не смел,
Но не смог разглядеть в девчонке
Счастья светлого – не успел…

Сколько лет пролетело!.. Страшно,
Но я все еще не мудрец:
Прожил чью-то жизнь бесшабашно —
Не свою – без нее, глупец.

Бабье лето – щедра нынче осень,
И сверчки вечерами колдуют,
Рыжей краске не скрыть больше проседь,
Но приметы счастливые всюду:

И стрижи поселились под крышей,
И скамейка как будто из детства,
И ровесники внуков – две вишни,
И любимые флоксы в соседстве…

Годы шли, вроде в ногу, – промчались,
Дети выросли также, неслышно.
За плечами – проблемы, ненастье,
Не постичь разве истин всех книжных…

Не всегда благосклонны приметы,
И, порой, звезд орнамент нескладен.
Сто вопросов к судьбе – без ответа,
И к себе самой – больше стократно…

Вот затихает робкий шорох зала,
Уходят прочь проблемы бытия.
Я внемлю звукам черного рояля:
Нет никого – есть музыка и я.
Как эти чудо-звуки возникают?
То трели птиц, то топот скакуна…
Их руки музыканта извлекают,
Душа его – поющая струна.
Манжеты белоснежные летают
Через ступени-клавиши – вверх-вниз,
А пальцы тщательно перебирают,
Как четки – ни одну не пропустив.
Касание то бережно, то гневно,
Поверхностно иль мощно, глубоко,
То нежно, трепетно – то слишком нервно:
То гром басов – то ввысь, до облаков!
И в звуках этих все: улыбки, слезы,
И чистых отношений красота,
И беззащитность веточки мимозы,
Шум водопада, горя немота…
Аккорд последний. Руки замирают —
Так сложены у птицы два крыла.
Но музыка еще парит, витает —
Я прикоснулась к ней и… ожила.