Альманах - Крещатик № 91 (2021)

– Настоящий Южный город не различает мифологию и жизнь, – продолжила Надежда, – хотя вам этого не понять.

– Отчего же?

– Ваши герои, как герои Мураками, вместо саке пьют кока-колу, вместо суши едят гамбургеры и вместо того, чтобы заниматься любовью, говорят о любви.

– Зато я их люблю.

– Зачем любить то, что не существует.

Надежда подняла с земли монетку (кто-то потерял монетку) и пошла к себе во двор.

Покупаю молоко на Центральном рынке Южного города. Взял пластиковую бутылку и пячусь назад, чувствую, толкнул кого-то, слышу:

– Не толкайтесь.

Оборачиваюсь. Стоит немолодая, но прелестная и веселая женщина. Меня опять толкают, и я наступаю ей на ногу. Женщина ойкает:

– Что же это такое.

Немного думает и произносит:

– А хотите, я вам погадаю.

Мне интересно.

– С чего бы это? – отвечаю.

– Ну судя по всему, что вы за десять секунд толкнули меня и наступили мне на ногу, у вас слоновья болезнь.

– Нет, – говорю, – у меня слоновьей болезни, просто толкаются все.

Но ладонь даю.

Женщина поправляет прическу, отводит в сторону прядь со лба, берет мою ладонь и долго рассматривает.

– Вы родились на юге, но выросли в снегах. У вас, – говорит, – было счастливое детство, в кругу вашей семьи было принято дарить подарки и любить друг друга, вы часто гуляли на берегу моря и дышали свежим воздухом.

– Продолжайте, – киваю ей. Я и вправду родился на Кубани, а вырос на Камчатке у Тихого океана.

– Вы много и хорошо учились и уехали в большой город.

Киваю, я и вправду в 16 лет уехал учиться в Москву.

– Но там счастья не обрели, у вас второй брак и нет детей. Озадачиваюсь.

– Вы способны достичь необъяснимых высот, но на вас поставили сглаз.

– Ага, – отвечаю, – и теперь у меня слоновья болезнь.

– Вы зря смеетесь, – улыбается, – если вы сейчас пойдете ко мне, то мы легко снимем сглаз.

Я осмотрел свои пакеты, в которых лежали молоко, сметана, домашний сыр, укроп, кинза, редиска, помидоры, сырокопченая колбаса и малосольная хамса. Я представил, как иду в дом этой прекрасной рыжей женщины. Она заводит меня в темную комнату, надевает халат с блестками и синий высокий колпак с маской, гасит свет, зажигает свечи, шепчет заклинание и изгоняет демона слоновьей болезни, обрызгивая меня водой. От неожиданности я вскакиваю, бьюсь головой о висящую над дубовым столом зеленую лампу. Мне больно, я хватаюсь за голову. На этом месте воображение сыграло со мной злую шутку, и я воскликнул:

– Ой, больно!

Женщина осмотрела меня и произнесла:

– Не бойтесь, больно не будет, будет хорошо.

Но я почему-то не пошел за женщиной, а побрел домой, еще раз наступив ей на ногу под воздействием слоновьей болезни.

Сидели с Платоном в кафе, и вот он рассказывает:

– Я со своей женой очень странно познакомился. Ходил в столовую «Советскую», ну брал тем оливье, пельмени, борщ в обед, котлетки, но вдруг стал замечать, что Нина, кассирша, мне то селедку под шубой забудет пробить, то компот, то грибочки, я вроде, молча все это сносил, а потом застыдился. Нина как-то вечером выходила после смены, а у меня как раз премия квартальная была, я подошел, взял ее под локоть:

– Может, в ресторан сходим, Нинок?

Ну Нина отказывалась, но я все-таки повел ее в самый лучший ресторан нашего городка, французский с Эйфелевой башней в центре, больше даже из чувства вины, чем из любви. А в ресторане выпили, и вот тяну я ее с собой к себе в общагу, а Нина говорит:

– Ты же из-за оливье меня к себе тянешь.

А я раздухарился уже, ну выпил же:

– Нет, нет, – кричу, – как увидел тебя, сразу полюбил.

– Ага, ага, селедку ты под шубой полюбил, – смеется, но поехала, да.

Ну а я утром проснулся, а у меня же в общаге грязища, а она уже вымыла все прибралась, стоит блестит, улыбается.

Я огляделся. Даже плинтус отмыла, даже стекла. Когда успела? Стоит и молчит, как в поликлинике. Ну я, конечно, к ней переехал, да и забеременела она прямо в ту ночь.

Сижу в кофейне у Адама. Заходит Вадик. Вадик рассматривает меню, написанное на доске. Рассматривает долго, потом говорит Адаму:

– А вот какой кофе пили в Древней Руси?

Мы с Адамом в недоумении смотрим друг на друга, потом медленно переводим взгляд на Вадика.

Вадик, понимая, что сказал что-то не то, уточняет:

– Ну при Петра I.

Мы с Адамом облегченно вздыхаем.

Адам снимает кепку кофейщика и произносит: