Array Альманах - Альманах «СовременникЪ» №4(24) 2021 г. (посвященный 800-летию Александра Невского)

Его манеры, некоторая неуверенность в себе и достаточно поношенная, но опрятная одежда времен СССР выдавали в незнакомце скромного и интеллигентного человека. Он был одет в хорошо выглаженный костюм темно-фиолетового цвета и белую сорочку с низким классическим воротником, который венчал правильно завязанный галстук в мелкую полосочку. Рукава его пиджака и сорочки слегка обвисли на похудевших плечах, что вызывало во мне трогательное чувство, а у него, как я заметил, неловкость и легкое раздражение. Он то и дело как бы пытался то удлинить свои руки, неказисто водя плечами, то поддергивал вверх рукава своего пиджака, то аккуратно двигал манжеты сорочки, сползающие по его худым запястьям.

Дизайнерское оформление книги да и сам облик незнакомца вызывали во мне любопытство и уважение. Суперобложка была выдержана в строгом стиле, и я, глядя на нее, даже не прочитав ни одной страницы, уже погружался в незнакомую мне жизнь. Я почувствовал вдруг душу этого человека. Словно я боролся, ненавидел, восхищался, переживал и любил вместе с ним…

– Мои стихи, с автографом! Всего за сто рублей! – не сказал он, а почти прошептал, заметив мой живой интерес.

Я попросил книгу, пролистал несколько страниц и с первых же строк его стихов почувствовал, как дрожь прокатилась по спине, душа моя, замерев в ожидании, вскрикнула, а сердце, приостановившись на миг, учащенно забилось… Прошло всего лишь пять-шесть минут, а я не мог уже прийти в себя, восхищаясь талантом этого человека.

– Вам понравились?! Вы купите мои стихи… с автографом?! – заглядывал он в мои глаза.

– Да, – прохрипел я.

Слезы готовы были брызнуть из моих глаз – настолько яркими, проникновенными и в то же время горькими были стихи этого человека. Какая мощь была в каждом его слове! Какие эпитеты и метафоры! Насколько профессионально были подобраны все рифмы, умело уложенные в поленницу ритма…

Передо мной стоял настоящий Поэт, распятый на кресте прозы нашей жизни, которая надломила его тело, изранила сердце, но так и не смогла подчинить извращенным иллюзиям его нежную душу, несущую Божественную мораль…

Я был готов целовать его руки…

Овладев собой, я достал из бумажника все свои деньги и протянул ему.

– Возьмите! Это все вам, – сказал я.

Он вздрогнул всем телом и, аккуратно взяв сто рублей, поклонился мне.

– Спасибо, – прошептали его губы, – большое вам спасибо!..

Я схватил книгу и убежал прочь от его пронзительного взгляда… А может быть, от самого себя, от стыда, от смеющейся толпы, которая «тусовалась» около завывавших уличных музыкантов… или от тех суровых парней, облаченных в тельняшки и синие береты, которые еще вчера пели здесь о Родине, чести, достоинстве и доблести нашего народа… Пели, а затем, стыдливо опустив глаза, протягивали руки с беретами, в которые, как слезы, изредка сыпались мелкие монеты растроганных зрителей…

В следующий раз я увидел этого человека в метро примерно через два года. Ссутулившись, он молча шел по вагону, держа перед собой книгу с гордым названием «Белая ворона».

За это время Поэт очень похудел и осунулся. Рукава его отутюженного костюма еще больше удлинились, а чистая белая рубашка с длинным воротником и галстук изрядно износились и поблекли.

Стыд, боль и тоска струились из каждой черточки его лица с плотно сжатыми губами. Он, глядящий в бесконечность, напоминал мне святого, облик которого окружала аура, заполнившая весь вагон.

У меня сжалось сердце, и я, боясь встретиться с ним глазами, отвернулся, опустив голову. Мне было стыдно за себя и за свое малодушие… Я готов был провалиться в преисподнюю, оттого что не имел с собой наличных денег, чтобы купить книгу, оттого что был здоров, счастлив и весел, что в этот момент не испытывал никаких затруднений…

Наша последняя встреча случилась на Тверской улице, недалеко от бывшей Филипповской булочной.

Шел мелкий колючий снег с дождем, как иголки впивавшийся в лицо и душу. Мы с женой под небольшим зонтом торопливо двигались ко входу в метро, согревая друг друга дыханием.

Вдруг на тротуаре я увидел мужчину, стоявшего на коленях, который, прижавшись к стене здания, держал перед собой белый лист бумаги всего лишь с двумя словами, написанными типографским шрифтом…

Внимательно всматриваясь в человека, я потащил жену в его сторону… Это был он – мой Поэт, державший перед собой мокрую книгу под названием «Белая ворона». По его впалым щекам текли дождинки и слезы… Его отутюженный костюм, белая сорочка с уже потертым воротником и галстук в полосочку сжались от дождя, прилипнув к худому телу. Левой рукой, оттянув полу пиджака, он всеми силами пытался защитить от дождя и снега стопку книг своего первого тиража, который так и не распродал за эти годы…