Array Альманах - Альманах «СовременникЪ» №6(26) 2021 г. (в честь 130-летия со дня рождения Михаила Булгакова)

– А кто ты таков, паскуда?! И почто к чужой Фее припёрся?!

Гришка по-богатырски придавил Кощея, того и гляди удушит.

– Остановись, Гришенька! – взмолилась Фея. – Это участковый здешний, Соловей Соловьёвич!..

Настали для Гришки чёрные деньки. Засадил его Кощей Соловьёвич во сыру темницу с решётками. Две недели и день назначили за разбой и нанесение повреждений. Слуги Кощеевы над Гришей измываются, а Соловьёвич всё ходит, костяной ногой его подпинывает да приговаривает:

– Сгниёшь ты у меня в казематах! Не видать тебе света божьего!..

Отвечал ему Гришка:

– Не сломить злодею паршивому удала молодца! Я когда воевал – никого не пугался: ни Моджахеда Кровавого, ни ружья кавказского, ни Террориста Афганского. Огонь-воду прошёл!

– А я тебя в Трубы Медные вместе с потрохами закатаю! Попляшешь ещё!

Пинали-лягали Гришку Кощеевы душегубы, аж устали. Всё ему нипочём. Живуч как смерть, паразит! Решили душегубы пот утереть, дух перевести. Отошли от него на время. А Гришка как кинется к гаражу, где Бензокони милицейские стояли, да как прыгнет на одного! Только его и видели.

Гнались-гнались за Гришкой Кощей Соловьёвич с отродьем, а не смогли догнать, упустили из виду. Скорый Бензоконь у Гришки оказался. Гришка прямиком в контору свою маклерскую прискакал да Юрику-адвокату всё и выложил. Юрика того все злодеи боялись. В Гришкиной конторе его промежду собой Долгоруким величали. «Длинные руки» у Долгорукого имелись. Были у него в друзьях именитые люди, да и волхованием он не брезговал. Напустил он на Кощея Соловьёвича чародеев да волшебников и так «построил» вместе с поганцами евонными, что те и пикнуть до суда боялись.

На суде Юрик Долгорукий всю армию скверную разгромил, места живого не оставил. Никаких поддельных справок про побои не приняли от Злодея Соловьёвича. Никакие его свидетели подставные не затуманили правду-матушку. Освободил Главный Судья Гришу Чёрного, удачи пожелал, а Кощею Соловьёвичу строго-настрого наказал никогда боле на глаза не показываться.

Всё бы хорошо, но одна беда отвалила, так другая приклеилась. Как домой-то попасть? Ключа лишился Гриша, не может появиться, пока Феи дома нет. А та ему время, вишь, назначила: «от сих до сих» появляться – и баста! А там, где хошь, шландайся. Всё на книжку про «Жилищный Кодекс» ссылается, по правилам, дескать, добрые люди жить должны. А фатеру так и вовсе разменивать отказывается. Соловей Соловьёвич, мол, здесь с нею проживает. Закручинился Гришка, голову повесил.

А тут аккурат товарищ ему армейский попадает. Богатырь! Добрыня Никитич – ни дать ни взять! Вспомнили Добрыня с Гришкой, как с врагами Отечества рубались, сколько друзей на чужбинушке, во сырой земелюшке оставили. Поведал ему Гриша про свою нонешнюю жисть. Пожалел его Добрынюшка и говорит:

– Не тужи, Гриша, я тебе помогу. Все ребята наши армейские у меня в Безопасности ноне злодеев на чистую воду выводят. Да и сам я не последний человек в Державе – Генерал Безопасности!

Вызвал Добрыня Дружину свою в Гришкину фатеру. Вынесли хлопцы из неё дверь вместе с косяком. И тут, на свою беду, Злодей Соловьёвич прётся с отродьем поганым. Положили Богатыри Нечисть Кощейскую мордами вниз, тюкнули для профилактики по «черепушке» и посоветовали лежать тихо, пока Генерал Безопасности с ними гутарит. Чует Генерал: что-то сыростью пахнуло. Глядь, ан озеро уже заплескалось с рыбками. Так испугались злодеи Добрыню, что цельный пруд вмиг образовался. Во Волшебство-то где!

– Судить тебя будем, Кощей Соловьёвич, вместе со всей твоей нечистью за коррупцию! – пригрозил генерал. Ну и, конечно, в дальнейшем сдержал слово.

Гришка возвёл посреди фатеры гипсокартоновую перегородку, пригласил весёлых цыган и устроил День Победы над Врагом. Фее своей бывшей сказал, что цыганам, мол, тоже где-то ночевать надо. Пускай, дескать, на моей половине поживут. Та взмолилась:

– Не погуби, родной! Вернись – всё прощу! Не хочу с цыганами жить!

Возвращаться Гришка не захотел. Заплакала бывшая Фея горючими слезами:

– Коли жить с честной женщиной не хочешь, давай фатеру продавать!

Продал Гришка фатеру, купил себе поменьше, рядом с «Копейкой», сделал ремонт и с тех пор там и живёт. Это была его последняя маклерская сделка. Никто больше не слыхал про Чёрного Гришку, а Лёху-охранника, кого ни спроси, все знают.

Жильцы Гришку занимали постольку-поскольку, не до них было. Но сосед по площадке будоражил глаз и ухо, хоть и работал простым Композитором. Жидкая всклокоченная бородка, небольшой рост, смешливый серый взгляд, сам худой, ручки тоненькие… Но брякал на своём «ящике – пианине» безбожно громко. Временами казалось, что сосед лупасит по клавишам кулаком или локтем. Громовые раскаты ударов переходили в нервные пассажи. Ещё Композитор пел. Гришка побаивался таких минут. Ему казалось, что вот-вот выскочит какая-нибудь нечисть. Такое и взаправду бывало. Стоит лишь выйти за Грань, превысить эликсирную дозу…