Альманах - Крещатик № 94 (2021)

Эта идея была с энтузиазмом воспринята Лутковским, который не хотел с пьяным другом возвращается домой, мимо квартиры покойного Олега. Но Ленц, в свою очередь, эмоционально раскритиковал перспективу этой поездки и снова назвал Мельника страшным человеком, для которого все люди – крысы. После этой речи Марка все замолчали, остановившись каждый на какой-то своей мысли. Лутковский внимательно посмотрел на своих друзей и вдруг ясно осознал, что сейчас хочет избавиться от них. Хочет уйти от этих ничего не значащих разговоров, которые чем дольше длятся, тем становятся более циничными. Владимир посмотрел на небо, после чего перевёл взгляд на Марка и искренне улыбнулся ему. Ленц, в свою очередь, тоже улыбнулся.

– Знаешь, – задумчиво сказал он, – а я ведь недавно видел Мельника, в военкомате. Нет, не удивляйтесь, в добровольцы он не записался. – Предупредил расспросы Марк. – Он авторитетно консультировал местных, военных врачей-психиатров. Там к ним на призыв по повестке явился молодец, везущий на верёвочке за собой детский грузовичок, в кузове которого он транспортировал анализ кала. Военные, конечно, возмутились, затопали ногами по паркетному полу, побагровели от крика, но отправить на передовую копро-хулигана не решились, затребовали мнение авторитетного специалиста, на которое можно ссылаться при подобных случаях. Так вот наш Юра сумасшедшим человека с грузовичком не признал, но при этом не рекомендовал зачислять конкретно этого призывника и подобных ему в строй, аргументируя своё решение тем, что у подобного индивидуума слишком живая фантазия и что личности с такой нестандартной фантазией оружие в руки давать категорически нельзя.

– А Мельник тебя видел? – спросил Сикорский.

– Да.

– Ясно, поссорились.

– Нет, не поссорились, – ответил Ленц. – Просто я для него человек с фантазией.

На грохот разбитого об забор стекла вышел охранник и строго заявил, что вызвал полицию. Всем стало ясно, что тема себя исчерпала. Не сговариваясь, трое молча двинулись по направлению к выходу. Лутковский оглянулся. На площадке оставалось битое стекло, окурки и смятая сигаретная пачка. Недалеко, в куче бетонного мусора, Владимир заметил обожженную покрышку и деревянный поддон, которыми укрепляли баррикады. Не комментируя друзьям свои неожиданные исторические находки, Лутковский достал из кармана купленные к текиле сушёные апельсины, и на мгновение задумавшись, швырнул пакет в сторону помойки.

Выйдя на Крещатик, друзья постепенно снова разговорились. По второму кругу повторили уже проговоренные темы. Вежливо объяснились с полицейским, вышедшему из машины на крики Лутковского, который запальчиво возражал Ленцу, доказывающему возможность свободы личности, и не только в пустыне. Разговор закончился общим смехом, и наконец, отсмеявшись и наговорившись, вызвали такси.

– А поехали в гей-клуб, – неожиданно заявил Ленц.

– Куда? – удивился Сикорский.

– Весёлые булки, или просто булки, не помню. Недавно открыли, – сказал Марк.

– «Булочная № 1» – пояснил Лутковский. – Открыли недалеко от моего дома…

– Поехали, – перебил Ленц. – На пидоров посмотрим.

– Весело у вас, но не могу, – с завистью сказал Сикорский.

– Поехали, – хмельно настаивал Ленц.

– Я вечером телевизор включу и тоже увижу пидоров.

– Там, кстати, среди них и Володю заметишь, – рассмеялся Ленц.

– И что ты там комментировал? – спросил Сикорский.

– Да ну вас всех в жопу, – обиделся Лутковский и толкнул Марка в плечо.

17

Такси наглухо завязло в автомобильной пробке, и в этом нервном, тяжёлом передвижении, метании, сознание Лутковского заполнилось липкой, тягучей тревогой. Ему стало неуютно в присутствующей действительности. И дело было даже не в дорожном заторе, а в общем предчувствии чего-то ненужного, нелепого, того, что, возможно, останется неприятным воспоминанием на всю жизнь. Он посмотрел на Марка. Тот небрежно и не настаивая пытался разговорить таксиста на общественно-политические темы, но пожилой мужчина, управляющий подержанным «Ауди», рассудительно помалкивал. В конце концов Марк отстал от водителя и даже заснул. Лутковский не стал будить товарища и дал ему время проспаться. Марк, время от времени вздрагивая, просыпался и проклиная затор, жару, менеджеров, закончивших офисную работу и заполнивших трассу, засыпал вновь.

Не отвлекаемый пустыми разговорами, Лутковский замер на неопределённой мысли о перспективе ближайшего будущего. В этом расфокусированном состоянии он перебирал варианты развития событий и всегда ловил себя на мысли, что хочет отделаться от Ленца. Он смущённо отгонял от себя это навязчивое желание. В беспокойном, хаотичном состоянии Владимир внимательно посмотрел на замершее лицо спящего друга и тут же внезапно вспомнил его слова об убийстве человека, которые он недавно сказал в компании с Сикорским. Лутковский поморщился от этого воспоминания и мгновенно для себя объявил этот эпизод пьяной брехнёй. Это воспоминание настолько расстроило Владимира, что он даже с досады толкнул в бок Ленца, чтобы прояснить этот нелепый разговор. От толчка Марк замычал, но не проснулся, и Лутковский, поняв, что подобные расспросы при водителе такси были бы неуместны, не стал больше тормошить друга. Обдумывая, переживая все эти события, Владимир снова на некоторое время погрузился в заторможенное стояние, некий ступор. Он не был расслаблен, но в тоже время он отсутствовал в общей реальности. Его сознание внимательно фиксировало цветные пятна трасы и звуки города, но вся эта сумма событий и впечатлений не провоцировала ни одной связной мысли Лутковского. Он просто, не задумываясь, молча, внимательно смотрел в безликое пространство проспекта.