Литературно-художественный журнал - Журнал «Юность» №10/2020

– Здорово, сестренки! – весело приветствует парочку Леха Компот, а случайно оказавшиеся в это время во дворе знают: провоцирует!

Пауза. Взгляд поверх кучи мусора.

– Ах ты!..

И понеслось.

– Вот это музыка! – восхищается Леха, наслушавшийся и насмотревшийся на зоне всякого.

Сестра Пологина была на шесть лет старше его, родилась в блокадном Ленинграде и была привезена сюда вместе с другими освобожденными из блокады и с оборудованием завода. Когда она после десятилетки поступила в техникум, брат ходил в шестой класс. К тому времени соседей уже отселили, и Пологины распоряжались всей двухкомнатной квартирой. Детям оттого радости прибыло немного, потому что им досталась комната с общим столом, мало того, здесь же помещался телевизор, который по вечерам приходили смотреть полподъезда. В общем, никакой отдельной жизни ни ему, ни сестре. Она, взрослеющая, имела право отсутствовать дома допоздна, а то и вообще оставалась ночевать у подруг. Водилась она с серьезными ребятами: один известный в городе боксер, два футболиста, но больше других Пологина занимал москвич, по словам сестры, сосланный сюда за тунеядство. Она же поведала, что Анатолий (так звали москвича) – сын директора киностудии имени Горького, и это он, папаша, скорее всего, поспособствовал отправке сынка в Сибирь, на перевоспитание. Кто кого в далеком сибирском городке воспитывал-перевоспитывал – вопрос, во всяком случае, проспект утюжили, прибывая числом день ото дня, местные ребята с прическами-коками, в алых рубахах апаш, брюках-дудочках и приталенных клетчатых пиджаках, все точь-в-точь как у отпрыска киномагната. Пологин таскал у сестры полупрозрачные пленки с костями и, кучкуясь с друзьями из двора в отсутствие родителей на квартире у Мони, слушал на радиоле «Рекорд» буги-вуги и рок-н-ролл. Помимо просто друзей, у сестры был настоящий ухажер, мастер спорта, член сборной страны по прыжкам с барьерами. Он носил очки и вообще больше походил на заучившегося студента, никак не на спортсмена, да и звали его как-то не по-спортивному – Всеволод. Пологин не испытывал к нему никакой симпатии (то ли дело Толян из Москвы!) и однажды во дворе крикнул в спину тому: «Сева-дрищ!» Убежать от этого долговязого, думал Пологин, легко, но тот настиг удирающего в три прыжка. Подержал за шиворот, усмехнулся и зашагал прочь. Как ни быстр был Пологин, как ни уверен в своей быстроте, преодолеть полета метров в несколько секунд – что-то небывалое! И вправду мастер!

Потом у сестры был инженер с химкомбината (к тому времени она окончила техникум и распределилась на этот самый комбинат), шустрый крепыш маленького роста, вместе с которым они ездили агитбригадой по краю, ставили концерты перед тружениками села. Инженер был до того мал ростом, что олень на капоте его «Волги» смотрел ему в подбородок. Наверное, по его мнению, крупные предметы обихода компенсировали мелкий вид хозяина: «Волга», большая машина, редко у кого в то время бывшая в частном владении, пес его, огромный черный дог, если стоял рядом, мог положить голову хозяину на плечо. При всех шутках-прибаутках (он, сказывали, на сцене исполнял обязанности конферансье) Виссарион (замена Всеволоду достойная!), судя по всему, на комбинате был ценным специалистом и часто ездил за границу. Из одной такой поездки он привез старшему Пологину непомерного объема бутыль виски, а малому – кока-колу, пачку сигарет «Филипп Моррис» в пластиковой коробке и болоньевый плащ, который убирался в чехольчик размером с ладошку.

Через некоторое время Виссариона отправили на строительство химического комбината в одну из соседних с Москвой областей, с ним отбыла и сестра. Вскоре у них там родилась дочь, и пологинские родители загрустили: вот где-то далеко сладкий цветочек, внучечка, а что им в этом чужом сибирском городе? Меньшой скоро школу закончит – и поминай как звали…

Школа досаждала обилием обязанностей, хотя среди изучаемых наук были для Пологина вполне сносные. Физика и биология.

– Нет, ты мне толком объясни, куда убегают электроны, – приставала сестра, вечная троечница, которая странно попала в химический техникум, не дотягивая по химии в школе и до «тройки».

– Еще не проходили! – бурчал Пологин и принимался листать учебник в нечитаных местах.

Биологию преподавала редкая дура. Это заключение – не открытие Пологина, это знали все. Муж ее был большим начальником в городе, она всегда одевалась как на выход, несла себя с гордостью и достоинством, голову держала прямо и неподвижно, будто там, на самой вершине прически, возлежало что-то чрезмерно ценное, к примеру, бумаги, приносимые поутру мужу на подпись. Обсуждение причесок – это незыблемая часть урока, бывает, что разговор о них заходит не в самом начале, но это неважно. Французский пучок, ракушка, гламурный уличный шик – других названий Пологин не запомнил, но зато уяснил (со слов, понятное дело, биологини), что потратить полночи на постижение теории относительности Альберта Эйнштейна – это ни в какие ворота. Любили во время уроков биологии поговорить на отвлеченные темы.