Коллектив авторов: Российский колокол №1-2 2016

Диана Кан – явление поэтически универсальное. В её стихах постепенно возникает художественная полнота русского бытия на пороге Апокалипсиса.

Словно отвечая на возможные упрёки литературных противников, которым не по душе резкие суждения поэтессы о болтунах-патриотах, о предательстве и слабости современного человека, она замечает: «Пускай я лгу… Но этот стих правдивей моего дыханья».

И хотя перед нами – строка из лирического стихотворения, далёкого от земных и небесных сражений, слова подлинного поэта несравненно шире мимолётного, жёсткого разговора, конкретных, важных событий и точной даты на календаре.

Ибо они – из той книги, что подобно реке «напояет вселенную»…

Родился 24 апреля 1970 года в г. Севск (Брянская область). Учился в Смоленском базовом медицинском училище. В 1995 году окончил факультет русского языка и литературы Брянского педагогического университета.

Работал в журналистике, с 1993 года был соредактором первой городской молодёжной газеты «Брянск и Бежица», позднее – заместителем редактора еженедельника «Брянская неделя», пресс-секретарем губернатора Брянской области, начальником отдела обладминистрации, корреспондентом газеты «Комсомольская правда».

С 2007 года перебрался в Москву и, параллельно с литературной деятельностью, занялся написанием сценариев для теле- и кинопроектов совместно с женой Татьяной Глущенко.

Автор двадцати пяти романов (в том числе под псевдонимом «Виктор Бурцев» совместно с Виктором Косенковым). Один из первых и ведущих авторов проекта «Этногенез». Лауреат десяти литературных премий, включая «Книга года – 2007».

Номинант премии «Национальный бестселлер».

– Привет. А меня зовут Суок, – сказала девчонка.

– Кукла наследника Тутти? – машинально спросил я.

Девчонка пожала плечами:

– Не знаю никакого наследника.

– Ладно, проехали, – сказал я. В конце концов, это сон, и совершенно не важно, почему абсолютно незнакомую мне девчонку зовут Суок.

– Куда проехали? Не понимаю… А ты кто? – спросила она.

Обычно во сне нужно делать все, что тебе скажут или о чем попросят. Тогда сон бывает интересный. Правда, если делать все наоборот, тоже бывает ничего. Сон, одним словом. Поэтому я заупрямился:

– А тебе зачем?

– Низачем. Так нужно. Ты же знаешь, как меня зовут…

И то верно. Я огляделся и обнаружил, что стою босиком на ощутимо прохладном полу, вымощенном золотистыми и белыми плитками «в шашечку». Вокруг поднимались золотистые же стены, которые сходились высоко над головой в стрельчатую арку.

Коридор уходил впереди куда-то влево и появлялся у меня за спиной откуда-то справа. Девчонка сидела на высокой тумбе – примерно метр двадцать – и болтала ногами. Тумба была тоже золотистая.

– По-моему, это мне снится, – признался я. Впрочем, я уже не был так уверен в этом: слишком реальным, детально проработанным казалось все вокруг…

– Не может такого быть. Получается, я тоже тебе снюсь? Но я-то знаю, что я – не сон. Я – Суок.

Девчонка, кстати сказать, совсем не походила на киношную куклу наследника. Лет четырнадцать, ну, пятнадцать на вид, черные волосы выбиваются из-под черного беретика. Кажется, такая прическа называется «паж». У французской певицы Мирей Матье, которая про «Чао, бамбино, сорри» поет, такая прическа. Одета девчонка занятно: опять же пажеский костюмчик, штанишки, чулки, башмаки с пряжками, и все золотистое.

– Слушай, я ничего не понимаю, – честно сказал я. – Меня зовут Валера. И я думаю, что я во сне. Потому что я не знаю, где я, и никогда здесь не был. И тебя не знаю.