Журнал «Вокруг Света» - Вокруг Света 1996 №06

«ВС»: В общем, экспедиция была настоящей проверкой всех физических и психических возможностей человека...

М.М.: — Помните, в начале нашего разговора я говорил о том, что достижение Северного полюса не может быть ныне самоцелью. Я имел в виду, что сегодняшнее полярное путешествие должно иметь некую сверхзадачу. Наше было вызовом, попыткой уйти за порог собственных возможностей. Мы должны были сделать шаг в неизведанную область человеческих возможностей. Для меня, как для врача, это было очевидно. Сможем ли мы выдержать? Ответить на этот вопрос мы могли только ступив на арктический лед.

«ВС»: — Ваш переход показал, что вы выполнили главное экспедиционное требование: исполнили задуманное и вернулись целыми и невредимыми. Помогали ли вам в этом мысли о семье, о доме?

М.М.: — Что сказать? Дом — эта та притягательная точка, где, ты знаешь, тебя ждут и куда надо обязательно вернуться. Этот маячок светил нам в самые трудные минуты... Без понимания в семье нет серьезного путешественника. Не случайно в одной статье о «Полюсе семьи Малаховых» была фраза: «Малахов как путешественник не состоялся бы, если бы не был женат на Ольге Малаховой».

«ВС»: — Ну а дети? У вас двое сыновей. Как они относятся к вашим долгим экспедициям? Готовят ли себя к подобным путешествиям?

М.М.: Сыновья тоже понимают меня. Они, как все нормальные сегодняшние мальчишки, любят спорт и компьютеры, уже бывали со мной на Севере. Главное, чтобы они выросли крепкими, хорошими парнями, а уж будут ли они путешественниками — жизнь покажет. Я ведь в детстве и думать не думал, что так сложится моя судьба. Рос в деревне; поля, леса, река — вот где проходили мои первые тропы...

«ВС»: — - А теперь вы почетный гражданин Рязани...

М.М.: — Да, и горжусь тем, что я рязанец.

Беседу записали М.Массур и Л.Чешкова

«Мы сделали это…»

Заключительная глава книги «Шаг за грань возможного»

12 июня 1995 года. Нас ждал последний штурм. В те часы было не до дневников — мы ничего не записывали. Но даже сейчас, когда прошли месяцы, события того дня живы в памяти, словно он был вчера. Порой при встрече мы вспоминаем те последние часы во льдах — перебивая друг друга, выуживая из памяти все новые и новые детали, как будто хотим еще раз пережить те минуты... Наверное, мы так и расскажем вам о последнем дне экспедиции — может, немного сумбурно, но...

Миша: — Ночью лед был немного сжат, но днем льдины медленно начали расползаться. Мы обходили одну трещину, как тут же путь пересекала другая, а там появлялась и третья, и четвертая... В глазах рябило от этих бесконечных трещин.

Ричард: — Но все-таки кое-как мы с ними справлялись. До тех пор, пока нам не попалась одна маленькая, но упорная трещина. Раньше, обходя препятствия, мы шли и вправо, и влево, но только не назад, а тут эта трещина вдруг повела нас на север... Минул один поворот, второй, а трещине все не видно было конца. И нам это надоело.

— Давай надуем лодку, — предложил я Мише.

Миша: — Конечно, было страшновато — лодка казалась такой тонкой, ненадежной. Десятиметровое пространство от берега до берега было забито снегом, пропитанным влагой. Идти по такому месиву было невозможно, но и плыть... Однако Ричард решительно вытащил лодку, которую шутливо называл — наш «Фрам». В конце концов, он в нашей маленькой команде был лучшим гребцом. Ричард сел в лодку и стал разгребать лопатой снег. А я смотрел на эту снежно-водную переправу и каждую секунду ждал: «Вот сейчас лопнет, вот сейчас...»

Но все прошло благополучно. Сначала переправился Ричард, потом я погрузил вещи в лодку, а Ричард подтянул ее к себе, и я оказался на противоположном берегу.

Обычный для Севера пейзаж окружал нас — торосы, снега... Но вдруг я взглянул вперед и за плечом Ричарда (он шел впереди) увидел вдали какой-то необычный лед — он был неестественно голубого цвета.

Ричард остановился на пригорке: «Миша, подойди сюда!» И по тому, как дрогнул его голос, я понял: случилось что-то чрезвычайное.

Ричард: — Это была земля... Облака висели низко, они закрывали горы. Но солнечные лучи все же нашли дорогу среди туч и упали на береговой лед. Наверное, существовало какое-то преломление света, может быть, вызванное разницей температур между снегом, морским льдом и землей. Но лед был голубым... Когда мы поняли, что это ЗЕМЛЯ, то вдруг рассмеялись. Мы, словно безумные, хохотали минут пять. Это был смех-истерика, и когда первый приступ хохота прошел, на глаза навернулись слезы...