Журнал «Вокруг Света» - Вокруг Света 1993 №01

Так как ездовых собак ульчи давно не держали, предпочитая ездить на мотоциклах, «тойотах» и снегоходах «Буран», то вместо состязаний собачьих упряжек праздник медведя начался с осмотра этнографического музея. В лучших традициях прежних времен к празднику сдали в срок новостройку: не просто дом, а целую усадьбу. За воротами с глухим тесовым забором размещался и двухэтажный музей с резным крыльцом, и ульчский амбар, напоминавший избу на курьих ножках, гостевой дом с печью и нарами для людей и собак, сруб для медведя, в котором он должен был бы зимовать, арача, где на цепях должны были поднять медведя, бревно на столбах, по которому будут стучать женщины, и сруб, где будут храниться кости медведя.

Когда я вышел из машины, у крыльца музея собрался народ. Речи перед микрофоном говорили, трещали кинокамеры. Расплатившись с шофером, я второпях, боясь опоздать, сунул бумажный пакет со всеми командировочными «тыщами» мимо кармана. Минут через двадцать я увидел свой пакет с деньгами у двух ульчских женщин. Умоляюще оглядывая глазами публику, они вопрошали: «Кто потерял, чьи?» Не раз, путешествуя по стране, приходилось мне что-то терять, было, когда в окружении, казалось бы, интеллигентнейшей публики исчезали ценные вещи, но чтобы возвращали... Случилось это впервые в ульчской Булаве.

Музей мог поразить воображение не только этнографа. Ульчские бабушки принесли сюда старинные одеяния, женщины помоложе — изготовленные ныне.. На стенах висели разноцветные ковры-куваманы, мужские костюмы из рыбьей кожи, на полках стояли туеса, корзинки из бересты, плетенья из прутьев ивы, работы резчиков по дереву. В селе была создана мастерская «Пахчи», и ее мастера взялись за изготовление резных деревянных блюд, шкатулок и памятных деревянных ложек — нихэре.

На черенках этих ложек изображались медведи, а в пиктографической записи рассказывалось все, что с ними произошло. Эти ложки хранились в специальных амбарах, и, взявши одну, можно было, к примеру, узнать, где и когда была найдена берлога, сколько было в ней медвежат. А другие ложки рассказывали, куда отправился в конце концов медведь, сидевший на цепи. Немало в этом музее было собрано медведей-идолов, вырубленных топором или вырезанных ножом и тщательно отполированных, — их держали в каждом доме, им поклонялись, у них просили защиты от болезней. Нетрудно было догадаться, что медведь, как в прежние времена, остается для ульчей почитаемым, тотемным зверем.

Вечером в сельском клубе был концерт самодеятельных этнографических ансамблей, но пробиться туда не каждому удалось, а с утра народ снова повалил к музею. На этот раз перед входом стоял лейтенант милиции с боевым карабином. На территорию музея вход был разрешен только съемочной группе из Владивостока, которая якобы закупила право на съемку, собираясь фильм продать за границу. О, до чего же довели нас доллары! Всей остальной прессе, в том числе и телеоператорам из столицы края — Хабаровска, предлагалось наблюдать и снимать происходящее только из-за забора.

Милиционер не пропустил даже этнографа, пригрозив ему карабином, хотя, как выяснилось впоследствии, устроители праздника только к этнографу и могли обращаться за советом. Ульчские старики, хранившие воспоминания о том, как вести праздник, отказались прийти на проводы медведя. Держа зверя в металлической клетке, не выпуская, его лишь мучили, так сказали они. И убивать его незачем. Что расскажет он о нас дуэнтэни, качали головами старики. Но празднество продолжалось.

Медведя выдернули из клетки машиной. С вечера, чтобы укрепить на ошейнике цепь, ему ввели шприцем сильную дозу снотворного, но и теперь боялись. Трое вооруженных людей, среди них и милиционер с карабином, не спускали с медведя глаз, готовые отбить любую атаку зверя. И видеть это, честно признаться, было горько и смешно.

Перед мишкой поставили блюдо с рыбой, но, вырвавшись на свободу, он ошалел от воздуха. Какая тут рыба, он ударил по блюду лапой так, что, как потом узнали, сломал коготь. Он попытался скинуть, разорвать цепь, но одиннадцать человек спереди, семь сзади взвалили цепь на плечи и повели медведя на Амур к проруби.

«Через сто мест ступай, грязь смой,— говорилось при этом в старину,— через сорок сажен прыгай, пятьдесят раз повернись, десять сопок перейди, сорок хребтов перевали, с нашего косогора скатись, там будут люди тайги».

Уйма народу собралась на берегу, когда медведя обводили вокруг проруби. Поземка залепляла глаза, но зверю все было в радость, а люди торопились вернуться к дому, и лейтенант беспрестанно кричал и грозил карабином: «Близко не подходи!»