Журнал «Вокруг Света» - Вокруг Света 1993 №04

А приключения у нас действительно были. Олег из-за своей грузности то и дело застревал в узких проходах, поэтому мы их детально не обследовали. Под ногами что-то похрустывало, потрескивало, а когда мы с Олегом достигли маленького «зала», где можно было стоять почти в полный рост, увидели — кирпичный пол усеян мелкими скелетами мышей: они-то и потрескивали. Но это только начало. Добрались до следующего «зала» — в углу предстало то, чему и полагалось быть, по нашим убеждениям, в местах, отмеченных именем Малюты,— черепа и кости. В «зал» мы попали, разобрав современную кирпичную кладку. Очевидно, ей следовало служить преградой таким упорным проходчикам вроде нас. И колодцы были. И плесень была. И тишина. И Олег еще копотью от свечи на потолке изобразил череп и две скрещенные кости. Если бы нас на самом деле засыпало, завалило, то так как никто не знал, куда мы с Олегом отправились, вряд ли сообразили, где искать. Недавно Олег напомнил мне, что мы тогда надевали маски из марли, потому как прослышали, что подвалы церкви были в свое время выбелены, продезинфицированы: результат борьбы с чумой и холерой, которые некогда бушевали в России.

Помню, мы по Левкиному настоянию занялись составлением списка необходимых для экспедиции вещей — фонарь электрический, свечи, спички. Часы. Лом. Левка предложил еще веревку с гирькой, чтобы измерять глубину колодцев, тетрадь, карандаш и почему-то циркуль. И розовую стеариновую свечу, которая осталась у нас с Олегом от прошлого раза: горит ярко, но, правда, коптит...

Женщины из «сектора садово-парковой архитектуры», с которыми я уже познакомился,— Муза Белова, Ольга Мазун и почти девчонка Ирина — продолжали настаивать, чтобы выпил с ними чаю и рассказал поподробнее о том, что с нами случилось в отроческие годы.

— Подробности будут.

Вдруг Ирина вспоминает, что в отделе музееведения работает Александр Иванович Фролов. Он собрал интересный материал по церкви Николая Чудотворца, стоящей почти вплотную к палатам дьяка Аверкия Кириллова.

— Дом Аверкия мы в детстве называли церковным за его внешний вид,— сказал я.— Жили в нем вахтеры, дворники, кровельщики, плотники и кое-кто из краснодеревщиков.

Ольга Мазун вызвалась сбегать за Александром Ивановичем.

Вскоре она появилась с ним.

Александр Иванович, оглядев меня и коротко познакомившись, рассказал, что до 1917 года в путеводителях по Москве боярский дом на Берсеневке обозначался именно как палаты Малюты Скуратова с домовой церковью, и даже в двадцатые годы сюда приезжал Луначарский смотреть вотчину Скуратова, где Малюта «бесчествовал свои жертвы», лютовал вместе с царским шутом и палачом Васюткой Грязным. Когда же, по другую сторону Москвы-реки, строили станцию метро «Дворец Советов» (теперь — «Кропоткинская»), то нашли могильную плиту Малюты и решили, что Малюта, очевидно, жил здесь. Поблизости тоже была небольшая церковь.

— Если до того, как перебраться на противоположный берег реки, Малюта все же проживал на Берсеневке?

Возможно это?

— Возможно.

— Гипотеза имела право на существование?

— Имела и имеет.

— Я узнал от некоторых сотрудников института, и мне показали даже место, где в церкви обнаружили замурованную девушку.

— Когда вскрыли нишу?

— Да. Коса, лента в косе. Девушка вмиг рассыпалась, обратилась в прах.

Ее видели только те, кто стоял тогда рядом.

— Ваше мнение в отношении подземного хода в Кремль? — задал я Фролову наконец самый главный вопрос. И при этом сказал Александру Ивановичу, что в управлении по охране памятников утверждают, что подземного хода быть не могло, потому что и в наши дни метростроевцы с трудом проходят под рекой.

Александр Иванович ответил:

— Как же в прежние времена совершали подкопы под крепости? Протаскивали бочки с порохом? Техника подкопов была очень высока. Как воздвигнут Соловецкий монастырь? Подземный ход мог пострадать от наводнений. Сильное наводнение было, например, в 1908 году.

Александр Иванович напомнил еще, что дом, в котором мы жили, стоит частью на болоте, частью на месте винно-соляного двора, частью на кладбище.

—Значит, навестили старые места?— спросил меня Александр Иванович так, будто перед ним сидит все тот же мальчик из 1939 года.

— Да. В подвал я проник первым. Поблуждал. Осмотрелся. Не скрою, и напугался в какой-то степени.

— Потом позвали друзей? — сказал он, ожидая моего рассказа.

— Олега... гм... простите, если с учетом вашего НИИ, то теперь профессора, доктора наук, преподававшего в ФРГ и даже на их родном языке — Олега Владимировича Сальковского, ну и Леву, конечно.