Что же, прав был полковник Сесио. В апреле 1987 года миликос вышли из казарм, подняли мятеж в военном училище, добиваясь отставки правительства президента Альфонсина. Тогда их удалось образумить и даже обойтись без кровопролития. Тогда... А в будущем?
На «Антилопе-гну»
Часа в три пополудни в дверь моего гостиничного номера постучали.
Вошли высоченный худой парень с крупным лицом и небольшого роста подвижная и смешливая девушка.
— Гильермо... Нора...— представились они.
— Чем обязан? — поинтересовался я.
— Видите ли, сеньор, нам сказали, что вы — советский журналист,— промолвил парень.— Вот мы и решили пригласить вас в наш университет, на факультет журналистики. Хотим попросить вас рассказать нам о Советском Союзе, о ваших газетах, ну и вообще...
— Посмотреть на живого советского,— добавила девушка и засмеялась.
— Хорошо,— согласился я.— Когда?
— Да прямо сейчас...
— А где он, ваш университет?
— Честно говоря, далековато,— смутился парень.— Километров двадцать от столицы, в другом городе. Ломас-де-Самора называется. Это как бы город-спутник... Но вы не волнуйтесь, у меня автомобиль...
Если то, что стояло у подъезда гостиницы, называлось автомобилем, то керосиновую лампу в деревне у моей бабушки можно смело считать люстрой Большого театра. Особенно умилили меня двери этого рыдвана — они не захлопывались, а прикручивались. К ручке была привязана проволока, а в подлокотник сиденья вбит мощный гвоздь, к которому приматывалась дверь. К моему изумлению, эта «антилопа-гну» не только сдвинулась с места, но весьма быстро заскакала по мостовой. При этом что-то постоянно звенело и стучало в ее металлическом чреве. Ехали мы долго и в пути успели наговориться.
Университет Ломас-де-Самора считается столичным и достаточно престижным, но все же он более демократичный, чем Национальный университет в Буэнос-Айресе. Плата за обучение гораздо ниже, поэтому многие юноши и девушки из бедных или малообеспеченных семей стремятся поступить именно туда.
— И все же, почему вам пришло в голову пригласить советского журналиста?
— Да ведь мы о вас ничего не знаем,— говорит Гильермо, не отрываясь от руля.— Совсем ничего. Во время хунты книги о вашей стране запрещались, кинофильмов тоже не было. Вот только при демократическом правительстве приподнялся занавес...
Мы миновали центр Ломас-де-Самора, как две капли воды похожий на какой-нибудь из кварталов Буэнос-Айреса. Выехали в поле. Там, на ровной, как стол, равнине, уходящей к горизонту, и раскинулся университетский городок — приземистые, словно фабричные, учебные и административные корпуса, общежитие, спортивные площадки.
В аудитории собралось человек сто — сто пятьдесят. Впрочем, сосчитать было трудно, потому что они свободно входили и выходили, пересаживались с места на место, расхаживали по проходам между столами.
Вопросы сыпались, как из рога изобилия. Серьезные и не вполне, умные и не очень... Но главное было заметно — ребята хотят знать о нас как можно больше. Сколько платят рабочему, как мы живем, где, в каких домах, как учатся студенты, как молодежь женится и как разводится, что такое перестройка и как мы понимаем гласность... Беседа затянулась. В половине первого ночи я возопил о милосердии, и меня неохотно, с сожалением отпустили.
Когда мы ехали обратно, я спросил Гильермо о том же, о чем спрашивал полковника Сесио: возможен ли новый переворот?
— Нет,— сказал юноша твердо.— Не допустим. Народ не допустит. Ничего у этих миликос не выйдет. Хватит!
Потом, когда в Москву пришли сообщения о мятеже военных в Кампо-де-Майо и о многотысячных манифестациях в поддержку демократии, я подумал, что Гильермо, да и все ребята из той аудитории, обязательно должны были быть среди демонстрантов на площади перед президентским дворцом.
Михаил Белят
Буэнос-Айрес — Москва
Теплым весенним утром 17 мая 1983 года, миновав рейд норвежского порта Олесунн, ладья «Сага Сиглар», ведомая Рагнаром Турсетом, вышла в открытое море. «Сага Сиглар» — копия старинного судна, на которых ходили в море-океан викинги. Это была не первая попытка норвежцев проплыть путями предков. В начале века один житель Норвегии, построив подобную ладью, достиг Американского континента и тем самым подтвердил предположение о том, что викинги на своих примитивных судах действительно могли пересекать Атлантику.
Читать дальше
