Музей опять-таки он и есть музей, тем более что самая интересная его часть оградила себя стеклянной защитой — жалко, хотя и понятно почему. И все-таки органика сохраняется, все-таки живое дыхание чувствуется — как и в Ганнибале, как и на свободном просторе озера Марка Твена, что плещется внизу, расстилаясь на несколько квадратных миль в разные стороны, как и на заросших тропинках прилегающего заповедного парка. Флорида же — мертва.
И вот тут промелькнувшая еще в Ганнибале догадка сделалась уверенностью. Есть Марк Твен — есть жизнь, нет его — наступает молчание.
И вообще, это он все вокруг придумал и одушевил, это он всему придал форму и, как скульптор, отсек лишнее, так что, может, никаких мемориалов и не требуется.
Медвежий ручей течет на окраине Ганнибала не потому, что в нем (допустим) плескались когда-то Сэм Клеменс и Лора Хокинс, а потому что, вернувшись сюда много лет спустя, его помянул Марк Твен — в «Жизни на Миссисипи», наполовину мемуарной, наполовину вымышленной книге, которую он сочинял примерно в те же годы, что и «Приключения Гекльберри Финна».
И на холм Кардифф я поднимаюсь не потому, что там стоит мемориальный маяк, а потому, что туда лазил Том Сойер, хотя нынешней лестницы тогда не было. Да и никому она не нужна.
И недаром ушел под воду реально существовавший совсем неподалеку от Ганнибала остров Глэскок — на нем бывал только Сэм Клеменс, а вот Том Сойер, а за ним Гек Финн обследовали как раз не существующий, но куда более реальный и эрозии не подверженный остров Джэксона.
Да и саму Реку… Впрочем, об этом немного дальше, а пока мы возвращаемся из Флориды в Ганнибал, где выясняется, что Марк Твен придумал не только сам городок и его холмы, и острова, и все остальное, но и людей, которые здесь жили и живут.
Родные названия: граница городка Москва в том самом штате Арканзас, где происходит значительная часть действия «Гекльберри Финна»
«Рай» по-твеновски
Еще по дороге в Ганнибал из Сент-Луиса, куда мы прилетели, бросился в глаза указатель «Московские мельницы». Чуть позже нам и в самом деле попадется захолустный, впрочем, чистенький городок, устроившийся где-то вдалеке от проезжих дорог, уже никакие не «мельницы», а просто — Москва. Вообще на Юге, как, впрочем, и в любой иной части Америки, полно мест со звучными именами: Рим, Афины, Каир, Фивы, Троя, Карфаген. Это можно понять: люди ведь ехали сюда не просто поля возделывать, они Град на Холме, Новый Иерусалим возвести собрались, и для начала следовало укрепить высокий замысел именами — символами славы и мощи. Или запечатлеть вселенский порыв и вовсе недвусмысленно — называя селения и улочки Городом будущего или проездом Земли обетованной.
Однако «московское» название навело на другой вопрос — об имени того городка, где затевал всяческие игры Том Сойер и откуда потом сбежали Гек с Джимом. Его я и задал Генри Свитсу — куратору, то есть главному хранителю музейного комплекса Марка Твена в Ганнибале, опекавшему нас на протяжении всего пребывания в городе, как вдова Дуглас — Гека Финна, только, в отличие от нее, совершенно неназойливо.
— Почему именно Санкт-Петербург? — спрашиваю.
— Россия здесь ни при чем, — разочаровывает меня Генри. — Как известно, святой Петр охраняет врата, ведущие в рай. А по Марку Твену, рай — это детство. Потому и живут мальчишки в Санкт-Петербурге.
Версия, конечно, не новая, и можно бы развить ее в том смысле, что, в отличие от «Тома Сойера» «Гекльберри Финн» — это бегство, а то и изгнание из рая. Но никакого желания погружаться в литературоведческие материи у меня нет, так что я продолжаю:
— А что, нынешние Геки-Томы уютно себя в этом раю чувствуют? Попросту говоря, родные им эти ребята или просто чтение, школьная программа?
— Родные, — говорит, — конечно, родные. Вообще, в романах Твена мало деталей и много чувства, а чувства меняются медленно. У Мелвилла вон киты и китобойный промысел — кому это в наши времена интересно?
Ну да, конечно, таких сорванцов, как Гек или Том, сейчас уж не найдешь, но жажда приключений в мальчишках сохранилась, куда-то их тянет, особенно если растут в неблагополучных семьях. Ну, думаю, тут он хватил. Да неужели же «Моби Дик» — это просто киты? Боюсь, если Мелвилла в Америке не читают, то свидетельствует это отнюдь не о том, что прославленный китобой «Пекод» давно сделался достоянием музея. Да и с популярностью самого Марка Твена все не так просто. По дороге у меня будет не один случай подвергнуть испытанию оптимизм славного и бескорыстного хранителя — не столько музея, сколько живого наследия художника, — и тогда выяснится, что подростки, весьма напоминающие порой и видом, и нравом своим Гека Финна (и уж точно непохожие на Примерного Мальчика Сида), чаще всего только слышали о таких персонажах.
Читать дальше
