— Оружие выдаст Пепе. Никто не заметит, что в двух револьверах окажутся боевые патроны.
— Его условия?
— Просит подыскать место в полиции. С июля, после выборов. К тому времени происшествие забудется...
— Хорошо, будем иметь его в виду. Но к чему такие сложности, Камило? Почему бы ему самому не отправить Толедо к праотцам?
— Пепе боится нас. Опасается, что мы постараемся устранить его самого.
— Он не дурак...
— Да и реакция была бы иной. Человека, убитого собственным телохранителем, можно изобразить мучеником, страдальцем за идею. Такое убийство равносильно удару кинжалом в спину. Полагаю, полковник, не в ваших интересах допустить повторение истории с Марио Мендесом.
Убийство Марио Мендеса произошло восемь лет назад: Понсе счел уместным напомнить о нем полковнику. Тогда вождя оппозиции застрелили незадолго до выборов. С превеликим трудом удалось запутать следствие и официально объявить о самоубийстве. Но никто не поверил, и ПР выставила на выборах кандидатуру брата убитого, что оказалось ходом весьма ловким. Хулио Сесар Мендес Монтенегро был избран президентом подавляющим большинством голосов. Тогда, в марте 1966 года, точный выстрел оказался в результате промахом. Непозволительно повторять подобные ошибки.
— Зато если кандидат погибнет, занимаясь саморекламой, это будет равносильно политическому самоубийству,— продолжал Понсе, как бы закольцовывая собственную мысль.— В глазах избирателей он станет жертвой своего честолюбия.
Матарассо ничего не говорил, выдувая через соломинку пузыри в коктейле. «Надо набраться терпения»,— подумал Понсе. Конечно, хорошо было бы организовать и провести операцию лично, а завтра явиться к шефу безопасности и доложить об успешном ее выполнении. Нет, нельзя. Ход политического механизма отлажен, и посягать на этот ход ему не по плечу; он нуждается в прикрытии, в благословении Матарассо. Прервав воскресный отдых, полковник принял его милостиво, но ни единого слова благодарности не произнесено, высказывались одни сомнения. План явно пришелся полковнику по вкусу, но с утверждением он не торопился...
— Как ты на него вышел? — Полковник задал совершенно излишний вопрос, желая показать, что не упускает ни единой детали.
— На Пепе? На нас работает его невеста...
— Тебе придется арестовать его вместе с остальными.
— Это он знает. Всех участников съемок мы арестуем. Разумеется, Пепе признают невиновным. Отрицать, что оружие, из которого будут стрелять, выдал он, мы не станем. Но холостые патроны якобы подменят заговорщики.
— Пепе считает, что сумеет все устроить?
— Вне всяких сомнений. Матарассо помассировал свою поросшую черными волосами грудь.
— А если они промахнутся?
— С такого расстояния? Их двое, полковник, и со вчерашнего дня оба упражняются в нашем тире.
— Значит, так. Они стреляют. Телохранителям известно, что пальба будет инсценирована, и они и в ус не дуют. Но вот этот тип падает. Что дальше?
— Возникает суматоха, мои люди бегут в глубину сада, попадают в гараж и садятся в машину, которая стоит там на случай возможного бегства Толедо.
— У него есть машина для бегства?
— С полным баком горючего. Толедо велел построить гараж еще будучи министром юстиции. Выезд на боковую улицу. Так что моим парням удастся улизнуть без особых сложностей...
— Не торопись. Давай обсудим все по порядку. Представь, что телохранители быстро сориентировались, начали стрелять и ранили одного из них.
— Через три минуты появляюсь я.
— И за три минуты можно кое-что рассказать.
— Но не с пулей 45-го калибра в теле.
— А вдруг ранение окажется легким?
— Тогда Пепе выстрелит еще раз. В его интересах, чтобы тот не проговорился.
— Итак, они ушли. Где ты их схватишь?
— Не в центре. Взять слишком быстро — вызвать подозрение. Лучше за городом. Они вооружены, отстреливаются и...
— ...погибают. Хорошо. Но представь себе, что ты потерял след и они прячутся где-то в пригороде?
— Невозможно. Им на колесо сразу сядет кто-нибудь из наших. Кроме того, Пепе подложит в багажник портативный передатчик. Шансов уйти у них нет.
— Удивительно, что они этого не понимают.
— Может быть, и понимают, но у них нет выбора...
Андроклес Матарассо встал. Крепко сбитый, приземистый, коротконогий, сильный, как шимпанзе. Он подвел Понсе к кромке бассейна, доверительно коснулся плеча.
— Я ни о чем не знаю, Камило, и ничего тебе не обещаю. Но если вскоре ты придешь ко мне с хорошей новостью, мы разопьем бутылку «Дом Периньон» урожая пятьдесят пятого года и ты сможешь называть меня Анди.
Читать дальше
