— Какого черта вы бросаете на смерть мальчишек? — не скрывая злости, спросил я.
— Таков приказ... — И вдруг, картинно щелкнув каблуками, со злостью продолжил: — С часу на час придет новое оружие. Тогда вам не удержаться в Берлине.
Когда пленного увели, я было призадумался: неужели фашисты собрались применить какое-то секретное оружие, которым стращали несколько лет? Но потом махнул рукой — перед смертью, как говорится, не надышишься.
В дивизии завершалась подготовка к решающему штурму. 756-й полк Федора Матвеевича Зинченко — маленького, быстрого в движениях, не унывающего даже в тяжелые моменты полковника — нацеливался на главный вход рейхстага. 674-й — подполковника Алексея Дмитриевича Плеходанова — готовился справа штурмовать депутатский вход. 469-й — Михаила Алексеевича Мочалова — остался прикрывать фланг дивизии по реке Шпрее, так как там рвался на север к гросс-адмиралу Деницу немецкий механизированный корпус.
На прямую наводку было установлено 89 орудий. Наверное, никогда за всю войну не сосредоточивалось столько огня на сравнительно небольшом участке.
Из показаний пленных удалось установить силы гитлеровцев, сосредоточенных в рейхстаге. В самом здании засело более двух тысяч солдат, да шесть тысяч окопались в траншеях на площади. Поддерживали их сто танков, сто — сто двадцать орудий и минометов.
Знамя нашей Третьей ударной армии я вручил командиру полка Федору Матвеевичу Зинченко. Его должны были установить на рейхстаге. Бойцов штурмовых групп мы вооружили автоматами, гранатами и ножами для ближнего боя внутри рейхстага.
В ночь перед штурмом никто не спал. Чистили оружие, проверяли боевые запасы, снаряжали диски.
Пришли газеты. В них сообщалось о встрече наших войск с американцами на Эльбе. В этой связи Верховный Главнокомандующий И. В. Сталин обратился к советским воинам. Вместе с тем были опубликованы телеграммы-обращения Трумэна и Черчилля к войскам союзников. Слова Трумэна мы читали с улыбкой. Непривычны были они для нашего уха, хотя в общем-то правильны: «Час победы, для наступления которого так долго трудились и о чем молились весь американский народ, все британские народы и весь советский народ, приближается...»
Первыми в атаку на рейхстаг вызываются идти добровольцы — почти вся рота Ильи Сьянова.
В тринадцать часов ударили гвардейские минометы, следом загрохотали тяжелая артиллерия, орудия танков и самоходок. Выстрелы слились в сплошной гром.
И пошла пехота. Смотрим — знамени не видно. Спрашиваю:
— Где знамя?
— Вручили его Егорову и Кантария из разведвзвода полка, — отвечает Зинченко.
Их я знал. Отчаянные ребята! Но ведь и смелых пуля берет. Петр Пятницкий, один из первых добровольцев Сьянова, побежал с развернутым красным флагом; гитлеровцы весь огонь обрушили на него. Не добежал храбрый солдат...
А Кантария вместе с Егоровым решили знамя пронести в чехле. Они бежали вместе с солдатами и не особенно выделялись. В 14 часов 25 минут рота Сьянова ворвалась-таки в главный вход. Начался бой на первом этаже. Там ждал знаменосцев Алексей Берест — заместитель по политчасти командира 1-го батальона. Сильный, смелый, отчаянный. Помню, когда еще брали мост Мольтке и схватились с немцами врукопашную, он одного гитлеровца швырнул через плечо, да так, что тот и вздохнуть в последний раз не успел. Так вот, Берест организовал охрану из ребят с ручными пулеметами, и знаменосцы прорвались на второй этаж, выбросили флаг из окна. Так мы узнали, что наши уже на втором этаже.
В это время ко мне привели двух немецких генералов. Оба пожилые, лет по шестьдесят с лишним. Они встали на колени и приложили правую руку к груди, как когда-то рыцари.
— Встать! — не выдержал я.
Сами понимаете, занят был боем, тут не до церемоний.
От них узнали, что еще много фашистов осталось в подвалах, притом самых отборных.
— Черт с вами, — сказал я, — все равно перебьем, если не сдадитесь.
Прорыв был, прямо скажу, стремительный. В пролете первого и второго этажей стояла статуя Вильгельма, огромная, мраморная. Около нее ранило бойца Ваганова. Так он прижался раной к этой статуе и бросал гранаты в наседающих немцев, пока не подоспела подмога.
Мгновенно заалели на рейхстаге различные по форме и величине красные флаги. Их установили младший сержант П. Д. Щербина, лейтенант Р. Кошкарбаев, рядовой Г. П. Булатов, младший сержант М. Еремин и много других воинов.
Второй этаж отбили уже в сумерках. Тем временем Егоров и Кантария сумели пролезть на крышу рейхстага. Хотели сначала установить знамя на скульптурной группе, а потом передумали, решили, что лучше на самом куполе — видней будет. Пробрались по железным решеткам и укрепили его на самом верху здания. Взгляд невольно упал на часы — 21 час 50 минут.
Читать дальше
