Это случилось на Каспии, на богатейшем газовом месторождении Бахар. Рано утром на скважине номер семь — одной из многочисленных скважин, что расположены в открытом море, — прозвучал сигнал тревоги. Авария! Трубы скважины, дававшей до миллиона кубометров в сутки, не выдержали колоссального давления. Где-то, произошел разрыв, и поток газа, сотрясая фермы основания, с ревом рванулся к поверхности.
Бригада специалистов, занимающаяся укрощением газовых фонтанов, через три часа уже была на месте. Удалось подвести к скважине трубы и начать закачку в ствол воды и глинистого раствора. Пошли напряженнейшие часы работы. Натужно гудели двигатели насосов, раствор поступал в скважину... Казалось, еще немного, еще с десяток часов такой работы — и аварию удастся ликвидировать. Но тут и произошло то, чего все втайне боялись.
Достаточно было крохотной искры, которую могла высечь песчинка, с огромной силой выброшенная из глубин вместе с газовым потоком, чтобы от ее удара о металл газ воспламенился. Как предположили в дальнейшем, все произошло оттого, что образовались гидраты — кусочки льда. Так или иначе пятидесятиметровая вышка над скважиной в один миг окуталась желтым пламенем.
Так началась героическая борьба пожарных Азербайджана по уничтожению огня на море.
На борт «Генерала Гамидова» я попал на одиннадцатые сутки пожара. Раньше к нему невозможно было подобраться: волнение достигало девяти баллов. Все суда укрылись в гавани, а «Генерал Гамидов» продолжал оставаться в море, у полыхающей скважины.
Еще в Баку, в штабе управления пожарной охраны, от полковника Мамедкулиева я узнал, что шторм сильно осложнил борьбу с огнем. Хриплым, надорванным от постоянных переговоров по рации и телефонам голосом полковник устало рассказал, как дважды пожарные пытались сбить пламя. И хотя попытки эти успеха не принесли, наиболее удачный, как казалось, вариант расстановки сил был найден. Но осуществить его не успели: помешал шторм. Пришлось укрываться в гавани всем мелкотоннажным пожарным судам, а затем наступил черед и более крупных, всепогодных. Лишь «Генералу Гамидову» — головному кораблю отряда — удалось благодаря удачно выбранной позиции остаться у островка. Он накрепко пришвартовался к железным сваям с наветренной стороны от огня. Один, при сильнейшем волнении, этот корабль вел неустанную битву с огнем, мощными струями воды охлаждая настил основания перед скважиной, не давая огню его разрушить. «От того, — сказал полковник, — как удастся пожарным на «Генерале Гамидове» справиться с этим делам, будет зависеть, когда мы сможем начать завершающую операцию. Пока они держатся. Только передают, что швартовые рвутся. А запас их на исходе...»
Позже я увидел эти швартовые, сплетенные в канаты с хорошее бревно толщиной. Шторм, в какой они рвутся, мне, не моряку, представить так и не удалось.
Когда мы вышли в море, оно уже едва колыхалось. Холодный ветер мелко рябил волну, заставляя поблескивать ее расплавленным свинцом при изредка проглядывавшем солнце. Облака по небу неслись тоже серые, наполненные то ли снегом, то ли холодным дождем. Черно-белый штабной буксир «Мамедали Алиев», вспарывая носом волну, следовал на Бахар. Мимо проплывали нефтяные вышки, вышки, вышки... Берегов не было видно. Железные вышки стояли на железных островах среди воды, пейзаж был безлюдным. Волей-неволей подумалось, что мы, журналисты, еще частенько пишем об освоении морского дна как о деле далекого будущего, в то время как здесь, на Каспии, оно стало будничным и обычным.
Не было ни громадных туч черного дыма, ни столбов белого пара, и все же скважину номер семь я разглядел издали. Она отличалась от соседних тем, что на ней на месте вышки трепетал огненный язык. Издали, да и вблизи свайного острова, пожар не казался грандиозным. Я давно подмечал, что на огромном пространстве — в море ли, в пустыне — даже заходящее солнце не выглядит большим.,. Так было и здесь. Но стоило перебраться на борт «Генерала Гамидова», как я почувствовал мощь газового фонтана и жар огня, языки которого взвивались на высоту пятиэтажного дома. С чем бы сравнить рев рвущегося в небо пламени? Разве с гудением паяльной лампы, только усиленным в несколько тысяч раз...
Трудно по собственной воле долго находиться рядом с этим ревом. Мне сразу предложили заткнуть уши ватой. Бывалый человек, не раз присутствовавший при глушении фонтанов, сказал, что иногда у людей не выдерживают перепонки.
Читать дальше
