Советским вооруженным силам — 60 лет
Я понимаю, вы устали: две недели непрерывных полетов. Но почему-то я, командир, старший по званию и по возрасту, нахожу в себе силы бегать по утрам и заниматься гимнастикой, а некоторые... — тут Салеев останавливает взгляд на ребятах из второго звена, — некоторые позволяют себе расслабиться, в результате продули в волейбол местным летчикам... Хорошо, что хоть не дали «побить» себя в небе... В общем так: всем собраться, разозлиться, довести себя до форсажа. Сегодня мы здесь последний день, потом идем домой. Сегодня будет самое главное.
Салеев произносит свой спич в бильярдном зале для летного состава. Сам он сидит на столе, а его подчиненные пристроились на стульях, табуретках и просто на корточках. То, что сейчас происходит, — не предполетные указания, для этого есть свое время, а просто разговор для поднятия тонуса. Обычно Салеев заводит его, когда предстоит что-то действительно сложное.
Гвардии старший лейтенант Богдан Сподарко смотрит на часы — ровно шесть. В это время нормальные люди еще спят, но у них, военных летчиков, свое расписание... Богдану кажется, что Салеев сгущает краски, подразделение работало над полигоном все дни на «отлично», будь то бомбардировка наземных целей или воздушные схватки. А то, что они проиграли в волейбол местным летчикам, — так это недоразумение, не больше. Хотя, конечно, все знают, как чувствителен Салеев ко всему, что касается престижа подразделения, которым он командует. Трудно представить, что бы с ним было, если бы его перехватчики уступили кому-нибудь в небе.
К счастью, на памяти комсорга Богдана Сподарко такого не случалось. Во-первых, ни один из летчиков, попавших служить в это подразделение, чья боевая слава рождалась в годы Великой Отечественной войны, не считал себя вправе быть ниже этой славы. И вторая причина — сам Салеев, его невиданная работоспособность, его опыт, командирский стиль, личный воздушный почерк. Если у ребят что-то не выходит, его воли хватает на то, чтобы заставить летчика довести трудную фигуру до «уровня классики». Любого летчика и любую фигуру.
Про Салеева рассказывают многое. Например, как он за полтора года из капитана стал подполковником, как однажды вместе с ведомым выиграл бой, сражаясь с четырьмя самолетами условного противника. Сам он, когда его начинают, расспрашивать, отмалчивается, обещая, что расскажет все, как было, когда доживет до зрелого возраста. Ждать, увы, еще долго: возраст зрелости у мужчин, по Салееву, наступает поздно...
Три дня назад подразделение работало с наземными целями; звенья одно за другим, получив задания, выходили на цель, пикировали и, отстрелявшись, возвращались на аэродром. Все шло хорошо. Но вдруг одна из пар докладывает на командный пункт, что в таком-то квадрате цель не обнаружена. Руководитель полетов приказал летчикам вернуться на аэродром.
Встретил их на земле сам Салеев.
— Почему не выполнили задание?
— Всю пустыню облазили, товарищ командир, каждый бархан. Нет цели!
И тогда он полетел сам, хотя и доверял своим ребятам. Раз они доложили, что цели нет, значит, ее нет. Опытные летчики не могли просмотреть «группу танков», спрятанную в голой, как ладонь, пустыне. К тому же на проявленной фотокассете действительно было пусто.
Но Салеев все-таки нашел цель. Из земли торчали два деревянных «дула», задранных вверх, все остальное, даже башни, были скрыты под грязным желтым песком, нанесенным на макеты ночной бурей. Как их удалось обнаружить Салееву, осталось непонятным: ведь рассмотреть на огромной скорости две жерди практически невозможно. Но Салеев есть Салеев.
...От гостиницы до аэродрома минут пятнадцать езды на видавшем виды автобусе. Сегодня воскресенье, базарный день. Из-под навесов тянет шашлыками, теплым хлебом и кислым молоком...
Но сегодня все это не для салеевского подразделения, сегодня очередные полеты. Автобус сворачивает на узкую бетонку, и через несколько минут мы тормозим у самолетной стоянки.
Вот они, «мигари», сверкающие на солнце серебряной обшивкой, узкие, распластанные над землей военные трудяги.
Первым должен уйти в небо разведчик погоды, сегодня это Владимир Каюров. Богдан Сподарко смотрит, как Каюров неторопливо идет к самолету, небрежно раскачивая «чепрашкой», так называют летчики шлем. Богдан слегка ему завидует: «пощупать» небо первому — привилегия самых опытных. Комсоргу, который налетал около 600 часов, все-таки далеко до Каюрова или Салеева, те идут в подразделении за ветеранов. Да, это, верно, очень здорово — пронзить МИГом вздымающуюся над пустыней алую зарю, уйти в крутой вираж, обрисовывая контуры фиолетовых облаков. Один в небе, один на сотни километров вокруг...
Читать дальше
