Старик опять за свое — всякое со страху бывает. Ух, заело это меня. «Не веришь, — говорю, — что я стрелять умею!» Вскинул ружье, а метров за сто пятьдесят бежит моя собака. Хорошая собака, но тут уж я не размышлял, голову словно туманом застлало. Прицелился — выстрелил, и моя собака как подкошенная упала. «Что теперь скажешь?» — кричу старику, а он смеется. Говорит: «Вот теперь вижу, что ты настоящий горец». Медведя всем разделили, шкуру старику отдал. Вино пили, а мяса я есть не стал. Жалко было собаку.
— Да, — сказал после недолгого молчания Абдулмумин Маджидов. самый пожилой горец за столом. — Черные медведи и в самом деле бывают очень большие. Я видел следы там, в горах. Но самым интересным существом я, как хотите, снежных червей считаю. Старики говорят, что рождаются они в снегу, который два лета в горах пролежал, и только в очень жаркую погоду. Я только раз их видел, кишмя в снегу кишели. Белые с черными головками. А положишь на ладонь, на солнышке подержишь — остается только капля воды! Вот ведь чудо какое.
— Тут к нам один специалист приезжал из Москвы. Хотел найти этих червей и в термосе ученым отвезти. Я его на лошади по горам возил, но червей этих так и не нашли. Не выдалось, значит, нужное лето. А если ты приедешь, — говорит Абдулмумин, — я тебе их покажу. Приезжай, а? Где-нибудь в июле—августе. Это для них самое время. Снимешь червей на снегу, потом на ладони. И каплю воды снимешь, что от червя останется...
Хорошо было сидеть на солнечном лугу в горах, перед стремительно мчавшимся Джурмутом. День катился к закату, вертолет застрял в Гергебиле. Оттуда радировали, что испортилась погода и он вылететь не сможет. А я и не жалел, что не удалось побывать у Гутон-горы: разве Тлярата — земля, где начинает свою жизнь один из притоков Сулака, — и в самом деле не чудеснейший уголок?
На следующий день, увидев сумеречное небо, затянутое облаками, мы решили, что вертолета при такой погоде можно ждать долго. Друзья посадили меня на лучшее место в машине, отправлявшейся вниз по Аварскому Койсу, и, прощаясь, наказали в другой раз, прежде чем прилетать, звонить, чтобы они заранее смогли зажарить барана. Я обещал. Потому что стоило еще раз приехать в Тлярату, хотя бы для того, чтобы разгадать загадку снежных червей.
А голубую реку, текущую меж лесистых склонов, я отыскал тогда совсем неожиданно там, где видеть ее никак не предполагал. В среднем течении реки... В Сулакском каньоне! Там, где когда-то Сулак пенился и кипел, цветом напоминая изгрызенную им скалу.
Плотина Чиркейской ГЭС поразила меня. Вначале я увидел бирюзовую гладь огромного водохранилища, врезавшегося своими бухтами и заливами в невысокие розоватые горы. Вода застыла на том месте, где когда-то было ущелье, вагончики поселка Дружба и сакли аула Чиркей. Арочная плотина, изящно изогнутая, уверенно сдерживала напор целого моря, а из-под нее, как из-под ледника, вытекал осветленный и поголубевший Сулак; вскоре, однако, он вновь набирал силу, покрывался пеною бурунов...
Главный инженер Чиркейской ГЭС Здислав Людвигович Зеленевский, с которым я поделился своими впечатлениями о плотине, рассказал мне, что не так давно с группой итальянцев приезжал к ним владелец горной электростанции. День лазил по плотине, осмотрел ее сверху. Стоял под ней внизу, откуда хорошо видно, что плотина напоминает раздутый ветром парус, изогнута как скорлупа яйца, чтобы противостоять и напору моря, и сейсмическим колебаниям время от времени вздрагивающей коры земли. Итальянец ходил по переходам внутри плотины, любовался просторным залом главного пульта, чистотою машинного зала, спускался в святая святых — к вращающимся с бешеной скоростью огромным валам турбин, а потом пришел в кабинет Зеленевского и сказал, что теперь он может и умирать спокойно: видел на земле последнее чудо света...
В Дубках, поселке гидростроителей, широко раскинувшемся на вершине горы, с которой открывается панорама Сулакского каньона с пробирающейся глубоко внизу голубой рекой, я познакомился с Владимиром Анатольевичем Портновым, энергичным начальником Чиркей-гэсстроя. Поселок было не узнать: среди множества многоэтажных домов затерялся тот дом, что был построен первым. Владимир Анатольевич рассказал, что здесь этот поселок поставили потому, что старейшины Чиркея захотели новый Чиркей возвести отдельно. Им пошли навстречу, а сами забрались сюда. Теперь жалеют. Чиркейцы все равно в Дубки идут — тут стадион, бассейн, отделения институтов, клуб, а жителям Дубков зимою здорово досаждает ветер. Ураганы бывают порой такие, что на ногах трудно устоять.
Читать дальше
