Едва переведя дыхание, Марта Латам с замиранием сердца задала свой традиционный вопрос:
— Ай ломбрисес эн эсос лугарес?
— Си, сеньора,- не задумываясь, обыденным тоном, хотя и с легкой ноткой удивления, ответил стоявший впереди всех хозяин финки Лузельва.
Его короткое «Да» прозвучало для миссис Латам божественной музыкой. Несмотря на то, что она едва не падала с ног от усталости, Марта Латам попросила немедленно отвести ее к тому месту, где обитают ломбрисес.
— Зачем, сеньора? — не понял ее нетерпения Лузельва. — У них же нет ног. Никуда не убегут. Пойдем завтра. Сейчас нужно отдыхать.
«До утра я почти не сомкнула глаз. Едва рассвело, как разбудила гостеприимного хозяина и предложила ему сто песо, если он сейчас же, еще до завтрака, отведет меня посмотреть на «земляную змею», — рассказывала Марта Латам. — Думаю, что не столько обещание вознаграждения, сколько желание доставить приятное гостье, заставило сеньора Лузельву отправиться со мной по холодной росистой траве к глинистому берегу реки. Сопровождала нас вся ребятня, жившая в финке. Растянувшись цепочкой, мы медленно двигались по скользкому склону, внимательно глядя под ноги. Наконец одна из девочек заметила небольшое темное отверстие в почве.
Теперь в дело вступил сам Лузельва, принявшийся быстро раскапывать землю мачете. И вот — я даже не поверила своим глазам! — в образовавшейся канавке показалось что-то похожее на конец толстого шланга. Один из мальчишек немедленно крепко ухватился за него, а Лузельва продолжал осторожно копать дальше. Пять... десять... тридцать сантиметров, а извивающийся «шланг» все не кончался. И лишь когда Лузельва продвинулся почти на метр, он отбросил мачете, обеими руками обхватил тело пресмыкающегося и сильным рывком выдернул его из земли.
Признаться, вид этого пятифутового темно-сине-зеленого блестящего существа, конвульсивно извивающегося в воздухе, невольно заставил меня отступить назад. Конечно, я знала, что змей, ведущих подземный образ жизни, не может существовать в природе: для представителей отряда пресмыкающихся там просто нет необходимой пищи. И поэтому ломбрисес должны относиться к червеобразным, а следовательно, не представляют опасности для человека. Но то, что я увидела, превзошло самые смелые мои предположения. Да, это был червь, но какой! Толщиной в целых два дюйма, причем поразительно большие сегменты его тела непрерывно сжимались и растягивались наподобие мехов аккордеона. Вид у ломбрис, видимо, был отвратительный, но мне он показался прекрасным. Ведь само существование их подвергалось сомнению!»
В ходе этой и последующих экспедиций Марта Латам установила, что гигантский земляной червь обитает лишь в одном ограниченном районе колумбийских парамос в глинистых склонах на высоте от 13 до 14 тысяч футов. Тело у него очень сильное и так крепко цепляется за почву, что, если просто тянуть за один конец, оно рвется. Поэтому, чтобы добыть ломбрис, нужно обязательно раскопать нору. К сожалению, Марте Латам не удалось доставить ни одного из этих эндемиков в США живым: после поимки они быстро погибали, и через несколько часов их толстое пятифутовое тело превращалось в сгусток зловонной слизи. Однако, помещенные в банки с формалином, ломбрисес стали сенсационным объектом научных исследований для зоологов, а самой миссис Латам снискали среди коллег заслуженную славу.
Впрочем, экспедиция за «земляной змеей» имела для нее еще одно неожиданное последствие. По возвращении на свою базу в Кондото, крошечный городишко, затерявшийся в болотистых джунглях тихоокеанской низменности Чоко, Марта Латам приобрела у индейцев 50 лягушек кокоа и отправила их в Национальный институт здравоохранения США. В отличие от легендарной ломбрис эти крошечные земноводные размером в полтора дюйма и весом всего в один грамм были известны зоологам еще с середины прошлого столетия и числились в научной классификации под названием Phyllobates latinasus. Индейцы чоло утверждали, что кокоа очень ядовиты, и даже простое прикосновение к ним влечет за собой неминуемую смерть.
Через несколько дней в Кондото на ее имя пришла срочная телеграмма от доктора Уиткопа из Национального института здравоохранения. Из нее явствовало, что посланные Мартой Латам лягушки были первыми экземплярами кокоа, попавшими в руки ученых за пределами Колумбии. Правда, при доставке уцелело лишь семь особей, из которых шесть умерло на следующий день в институте. Последняя из полусотни, писал доктор Уиткоп, хотя и находилась в плачевном состоянии, успела потрясти научный мир. По предварительным данным, выделяемый ее кожей яд в десять раз сильнее яда японской собаки-рыбы Spheroides, до последнего времени считавшегося самым смертоносным веществом на свете. По своему действию он сходен с кураре, вызывает паралич дыхательных мышц, а затем неизбежную смерть. Для дальнейших исследований институту требовалось как можно больше яда кокоа, названного батрахотоксином — «лягушачьим ядом». Добыть его и поручалось миссис Латам.
Читать дальше
