— Что я чувствую, когда напутствую всадника? — переспрашивает капитан Волны.— Поскорее бы финиш. Все предусмотрел, подсчитал. Остается ждать. Три круга. Полторы минуты. А готовились целый год.
В последний момент, когда всадники приближаются к старту, им сообщают результат последней жеребьевки: кто скачет по внутренней дорожке, кто — в центре, а кто — счастливчик! — «с разгона». Но вот лошади стали. Площадь замерла. Бабахнула «морторетто», веревка на старте упала, тысячи людей разом взревели.
— Волчица бежит с разгона! — закричал Джулио.
Скачки закончились. Уже совсем стемнело. Первым прискакал всадник Ракушки. Над пьяцца дель Кампо взвиваются синие знамена этой контрады и знамена контрад-союзниц. Раздосадованные противники убрали свои флаги подальше: им теперь пылиться в сундуках долго — до следующего лета. Весь вечер и полночи Ракушка празднует победу. На улицах накрыты столы, кварталы этой контрады освещены иллюминацией. Парчовое Палио выставляется на всеобщее обозрение, а завтра оно навсегда перекочует в музей Ракушки (да-да, у каждой контрады обязательно есть свой музей). Играет музыка, обильной рекой течет кьянти. Кстати, родина этого знаменитого вина находится недалеко отсюда (Кьянти — это гряды холмов между Сиеной и Флоренцией), только местным виноделам разрешено наклеивать этикетку с черным петухом на оплетенные соломой пузатые бутылки. Петух обозначает, что кьянти не подделка, а самое настоящее...
Наутро я уезжаю. Автомобиль минует ворота Камоллиа и железобетонные пригороды Сиены и не спеша движется мимо мягких холмов. На них выстроились шеренги оливковых деревьев, уступами спускаются виноградники, в долинах золотятся хлеба. Я оборачиваюсь, и за частоколом современных зданий мне чудятся зубцы стен Сиены — красновато-коричневые, словно нанесенные на невидимый холст краской под названием «сиенская земля».
Н. Ермаков, корр. ТАСС — специально для «Вокруг света» Сиена — Москва
Беда грянула ночью. Впрочем, нельзя сказать, что это случилось внезапно.
Предвестником тайфуна было сильное похолодание, наступившее сразу после августовского пекла. И дождь... Сначала обычный, зарядивший на сутки. К моменту же нашего прилета на Сахалин дождь превратился в мелкую, точно пропущенную сквозь решето, пыль. Сеянец — так его называют местные жители — туманил стекла иллюминаторов и проплывающие внизу огни. В сплошной пелене, укутавшей горные хребты, окаймляющие остров с востока и запада, горизонта было не разглядеть. Удивительно, что нам разрешили посадку.
Смолк гул авиационных двигателей — и в уши ворвался рев ветра, от ударов которого подрагивал самолет, а пассажиры, сходя по трапу, едва удерживались на ногах. Так встретился я с Сахалином вновь...
В пятидесятые годы мне довелось несколько лет работать здесь корреспондентом газеты. Нынешняя поездка — возвращение в молодость — волновала необыкновенно.
Я ехал на машине по Южно-Сахалинску, жадно разглядывал его и... не узнавал. В те далекие годы преобладающим был барачный «пейзаж». Даже вдоль центральной улицы стояли дощатые, потемневшие от времени домишки, крытые толем, редко черепицей. Самое большое здание — трехэтажный госбанк — возвышалось каменной глыбой над деревянными хибарами. Сейчас же поблекший, будто вросший в землю особняк терялся среди многоэтажных кирпичных громадин, двумя шеренгами выстроившихся по улице Ленина.
Я не узнавал и широких, утопающих в зелени проспектов, и площадей, и строгой, геометрически точной планировки города. Только погода была мне знакома — хмурое ветреное сахалинское ненастье...
К ночи погода испортилась окончательно. Противный, надоедливо-нудный сеянец перешел в ливень. На землю низвергались потоки, затопившие проезжую часть улиц и тротуары. Ветер, подхватывая пригоршнями косо падающий дождь, швырял его в звенящие стеклами окна. Кто-то в гостинице неплотно прикрыл форточку. Ее рвануло, разнесло вдребезги. Входные двери грохотали беспрерывно, не подчиняясь входящим. Здание сотрясалось от подвала до крыши.
После полуночи впервые было произнесено зловещее слово: наводнение. Своенравные сахалинские реки и речушки с бесчисленными рукавами-протоками вышли из берегов и, крадучись, пядь за пядью начали подбираться к полям. Не встречая препятствий, они ринулись дальше, вплотную подступив к поселкам.
Позже председатель облисполкома Владимир Анисимович Захаров признался:
Читать дальше
