Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №08 за 1987 год

А там — там другие льды, пресноводные, они и подавно крепче, чем кирпич, и лежат слоем в полтора метра вплоть до Дудинки. Нет навигации весенней и осенней. Есть летняя и есть зимняя. И сейчас, хотя солнце балует нас светом, ледовая обстановка в Карском море сложней, чем полярной ночью. Разбираться в ней — привычное и всегда полное неожиданностей дело, которое для Николая Степанова, мальчишкой бегавшего по московским улицам с огромной нотной папкой в музыкальную школу и прилежно занимавшегося рисованием, стало профессией.

Арктика, море вошли в жизнь Николая с рассказами его дяди, Алексея Голубева, бывшего радиста полярной станции, но главным образом благодаря матери, Галине Александровне, радистке узла связи Минморфлота. Это она, привыкшая вслушиваться в морзянку Мирового океана, приобщила сына к жизни, отзвуки которой доносились из наушников. Ради этой жизни она отвезла сына в Одессу, чтобы тот, успешно сдав приемные экзамены, надел бушлат и фуражку тамошней средней мореходки. Три года спустя мать Николая приняла телеграмму с борта «Ленинского пионера» о том, что сухогруз, на котором сын проходил практику, получил повреждение в результате «навала» либерийского танкера. Мать не ушла с работы, пока не дождалась повторной радиограммы: никто не пострадал, советский сухогруз поврежден куда меньше, чем «либериец». Да, на путь не самый спокойный подтолкнула она сына... Она подтолкнула, он выбрал.

Каждый год старшекурсники мореходки поднимаются на эстакаду одесского морвокзала, чтобы, глядя на открывшуюся панораму порта, выбрать себе пароход. Традиция. Пришел однажды на эстакаду и Степанов. В тот год стояла на редкость суровая зима, и акватория порта превратилась в белое поле. По нему гуляла и билась о буны поземка. «Вон твой идет!» — крикнул кто-то из приятелей. А на рейд входил, легко круша неподдающийся портовым буксирам лед, дизель-электроход усиленного ледового класса «Наварин», присланный из Мурманска на выручку. И вот судьба: приехавший в Мурманск по распределению штурман малого плавания Николай Степанов получил назначение именно на «Наварин»!

С тех пор Степанову пришлось походить на разных судах. Застал, например, «ЦимлянскГЭС», трюмы которого закрывались лючинами — толстыми досками, их вручную укладывали поверх стальных балок — бимсов... Когда назначение вторым помощником было уже не за горами, на судах стали появляться системы автоматизированной радиолокационной прокладки курса, фазовые системы определения места судна. Не то чтобы они вытеснили секстан из обихода, скорее сами вошли в обиход. Степанов поступил в знаменитую ленинградскую «Макаровку». Учился заочно и хорошо, благо знания сразу закреплялись на практике. И во время зимних рейсов в Дудинку — в конце семидесятых они были еще экспериментальными. И во время снабженческих экспедиций, когда в короткую летнюю навигацию приходилось забрасывать продукты и оборудование сразу в несколько точек на арктическом побережье, единственный путь к которым — Ледовитый океан. Причалов нет — выгрузка идет на понтоны. А те пляшут в кипении волн, и брызги замерзают на одежде. Вся команда — на понтонах и в трюмах, лишь капитан на мостике — руководит, да радист в рубке.

На «Архангельске» Степанов с момента рождения судна. Ходил на нем в 1983 году в Певек. Везли грузы. Рейс проходил как обычно, хотя был экспериментальным — этот район обычно обслуживает не Мурманск, Владивосток. А закончился... Казалось, вся ледовая шапка планеты сдвинулась вдруг, наползла краем на Певек. Десятки судов оказались в ловушке. Белое безмолвие огласилось канонадой.

Сжатие. Пугающий, словно выстрел, звук. Стремительно, черным змеем бежит во льдах трещина. Льды начинают с неистовой силой давить на борта. Если борта выдерживают,— карабкаются по ним на палубу. Поднимутся, вползут льдины на палубу — пиши пропало. Чтоб не забрались — аврал, «все наверх». Как защитники осажденного города на крепостных стенах, моряки стоят вдоль фальшбортов, рушат и сталкивают ледяные многотонные глыбы.

В ту осень погиб в Арктике сухогруз «Нина Сагайдак». Остальные суда удалось спасти. «Архангельск», работая как ледокол, вывел из плена 12 судов. А сам получил вмятину в восемнадцать квадратных метров... Для второго тогда помощника капитана Николая Степанова это было настоящее полярное крещение. Уже много лет не была Арктика столь враждебна к людям...

— А вообще-то во льдах даже как-то спокойнее,— неожиданно заключает Николай.— Качки нет. Идешь, скажем, через Атлантику. И — шторм. День, второй, третий. Наносишь на карту курс, карандашом работаешь, линейкой. Хватился — нет резинки. Уползла. Поймаешь резинку — линейка пропала. Раздражает на третий день... А тут...— старпом посмотрел на сплошные, с подогревом, незамерзающие стекла капитанского мостика. В свете встающего солнца Арктика выглядела снежным полем в погожий январский день.