Брови королевы сошлись. Глаза стали холодными, как лед.
— Вы ставите под сомнения мои действия?
Талавера разом сник, вспомнив, что и духовник королевы остается ее подданным.
— Рвение услужить вам подвело меня, ваше величество.
— И не только рвение. Ваши доводы. Что они основываются на зыбком песке, если вы столь легко меняете их? Сначала говорите, что этому человеку надо отказать, потому что нет денег. Потом причиной отказа становятся затребованные им привилегии.
Фердинанд только рассмеялся.
— Нет, нет, мадам. Не делайте козлом отпущения моего архиепископа. Причины для отказа выдвигаю я, а он меня поддерживает, как и должно делать верноподданному. А ко всему прочему, он и согласен со мной. Этот авантюрист требует слишком многого. Тут я рад, что он выдвинул неприемлемые требования, поскольку этим он избавляет нас от ноши, которую мы не можем взвалить на себя.
Изабелла покачала головой.
— Я не могу разделить вместе с вами эту радость. Экспедиция эта имеет очень важное значение. Если она завершится успешно, мы выполним Божью волю, распространив учение среди тех, кто блуждает во тьме.
— Если завершится успешно, то — да, мадам,—пробормотал Талавера. — Но пока все это не более чем мечты.
На губах королевы заиграла улыбка.
— Мечты? Ему уже об этом говорили прямо в глаза. В вашем присутствии, господин мой архиепископ. Вы помните ответ? Как вам показалось, граничащий с ересью.
Талавера покраснел, но король вновь поспешил ему на помощь.
— Архиепископ прав в том, что мы станем посмешищем всего мира, если поддержим Колона, а его мечты останутся нереализованными.
— Я думаю, что победа над варварами, увенчавшая многолетнюю войну, убережет нас от насмешек. Итак, — королева повернулась к четырем советникам, — мы поняли, что вы хотели сказать. Теперь его величество и я должны принять решение. Можете идти.
Принятие решения затянулось надолго. Верность королевы данному слову столкнулась с нежеланием короля согласиться с условиями Колона. Последний все это время находился в Санта-Фе, безо всякого удовольствия принимая участие в празднествах по поводу победы над маврами.
Наступил февраль, в воздухе запахло весной, и только тогда король и королева смогли нащупать взаимоприемлимый вариант. К Колону послали Талаверу. Колон получал требуемую десятую долю до конца дней своих и титул адмирала. Но его потомкам не доставалось ничего. Не могло быть и речи о титуле вице-короля.
Стоя перед архиепископом, Колон слушал вполуха. Его оскорбило, что их величества, после столь долгого ожидания, не приняли его во дворце, а направили к нему посыльного.
— Возможно, ваше преподобие забыли сообщить их величествам, что я не откажусь ни от одного моего условия?
Тень улыбки пробежала по лицу Талаверы.
— Будьте уверены, я в точности передал им ваши слова.
— Тогда, мой господин, не буду больше отнимать вашего времени. Мне нечего вам сказать.
— Как, сеньор? — вознегодовал архиепископ. — Таков ваш ответ на королевское послание?
— Вероятно, вы что-то не так поняли. Это я получил ответ. И, исходя из него, считаю для себя необходимым незамедлительно покинуть Испанию.
Кинтанилья поспешил вмешаться.
— Не делайте этого, сеньор Колон. Вы же погубите свое будущее.
Колон рассмеялся.
— Погублю свое будущее? Едва ли. Пострадаю не я — Испания. — Он подошел к двери комнаты и открыл ее. — Целую ваши руки, господин мой архиепископ.
Талавера вздрогнул, словно его ожгли прутом.
— И это все, что вы хотели мне сказать?
— Мое решение неизменно. Человек, готовый оказать Испании такую услугу, не может довольствоваться жалованьем наемника.
На пороге архиепископ задержался, посмотрел Колону прямо в глаза.
— Столь гордый человек, как вы, не придает, наверное, особого значения мнению монаха. Но я полагаю, что их величества можно будет поздравить с вашим отказом.
— Ваше преподобие не точны в изложении фактов. Отказался не я, но их величества.
— Да пребудет с вами Бог.
— Бог пребывает с вашим преподобием, но дьявол все равно утащил вас в ад, — вторую половину фразы Колон произнес после того, как за Талаверой закрылась дверь.
Когда Колон вернулся, Кинтанилья встретил его печальным взглядом.
— Ах, Колон! Так сразу от всего отказаться!
— Вы полагаете, что у меня нет гордости? Или я не представляю себе, что предлагаю и какую должен получить награду? Неужели я даже не достоин аудиенции и со мной можно разговаривать через посыльных? — Колон кипел от ярости. — Если Бог открыл мне то, что невидимо другим людям, можно ли идти против воли Божьей? Даже подумать об этом — святотатство. Будьте уверены, другие подберут то, что бросили владыки Испании.
Читать дальше
