Константин Трунин - Архив сочинений — 2015

В «Принципе оборотня» можно найти не только шпионский детектив, но и частицы творчества Азимова, Лема и Шекли — настолько это всё органично смотрится, будто Саймак предпочитал писать опираясь не на одного себя, а прибегая к помощи других людей. Это, во многом, определяет позицию в прописанном мире главного героя, также наделённого несколькими личностями, постоянно находящимися в диалоге друг с другом и при необходимости беря контроль над телом, совершая необходимую трансформацию. На выходе получается не просто создание, способное принять любые принципы существования в новой окружающей среде, но и умеющее получить все выгоды, хотя и обречено на вечное пребывание в гордом одиночестве, некоторое время не имеющее себе подобных, с печалью осознавая участь едва ли не вечного жида, проклятого на бесконечные мытарства.

Трудно всё разом перечислить, о чём Саймак рассуждал, и что остаётся вне твоего внимания, поскольку американская фантастика так переплелась с произведениями других авторов, отчего трудно разобраться, кто где был первым. Даже если взять депозиторий разума, примечательный по «Убику» Филипа Дика, то для читателя он стал знаком именно по «Принципу оборотня», где умершие люди получают возможность остаться жить, хоть и в виде некоего куска информации, бродящего внутри определённого пространства, выходя на связь по требованию. Можно сказать, будущее виртуальной реальности в самом зачаточном состоянии, где Филип Дик успешно развернёт превосходный сюжет, превратив тот свет в неугасаемый источник новых возможностей.

При таком обилии материала каждый раз в творчестве Саймака огорчают завершающие аккорды. Слишком вялым становится повествование к концу, когда фантазия автора приходит к истощению. Если же далее втискивать в сюжет что-то новое — это будет выглядеть чрезмерным нагромождением. Сочным и ярким ударом завершить уже не получается, поскольку все силы ушли на проработку множества других деталей. Получается философия без конца, предоставляющая читателю простор для фантазии, закрывая за автора сюжет каждой последующей книги: хорошее поле для создания фанфиков. Только тот, кто сумеет написать продолжение к книгам Саймака, тот уже и без этого состоялся в качестве прекрасного автора фантастической литературы, которому теперь не хватает времени для реализации собственных замыслов.

Если вы проснулись утром, а у вас в голове кто-то говорит — не пугайтесь… Возможно, вы просто не всё о себе знаете.

06.01.2015 ( http://trounin.ru/simak67 )

Человек, знающий всего один язык, является не самым лучшим читателем, способным оценить только перевод на родной язык, не имея возможности постараться вникнуть в текст на языке оригинала. Большое количество переводчиков стремится сделать свой труд максимально понятным для читателя, редко стараясь отразить самобытность изначального текста. В этом плане чтение книг на родном языке — это своего рода работа над собой, когда в поле зрения попадает работа писателя не только над повествованием, но и над формой. К сожалению, иные попытки могут завести старания найти свой уникальный стиль дальше нужного, вызывая у читателя только чувство дискомфорта. Чингиз Гусейнов пишет «Семейные тайны» таким образом, что не понимаешь всевозможные дикие знаки пунктуации, включая вопросы и восклицания — это обработанный редактором текст, отправленный автору для исправления найденных замечаний… или как это ещё можно назвать иначе? Если писатель где-то написал двусмысленную вещь, отметив её вопросом в скобках, то ладно это встретить в тексте несколько раз, но это происходит гораздо чаще.

Собственно, какое наполнение «Семейных тайн» предстаёт перед читателем? В вольной трактовке книгу можно разместить между потоком сознания и магическим реализмом, поскольку используется множество сходных техник работы над текстом. Перед читателем разворачивает жизненное полотно нескольких поколений людей, среди которых ходят сказания о храбром деде, стоявшем горой за красных; часто встречаются упоминания о героическом отце, прошедшем Вторую Мировую войну без ранений, но погибшего глупой смертью в драке с пьяной молодёжью при попытке занять своё место в вагоне; всё происходит в свете шести дочерей незадачливого отца, на последних летах жизни сумевшего наконец-то дать жизнь сыну, совершив разрыв в возрасте между старшим ребёнком и младшим в весьма солидный отрезок. У Гусейнова нет простых героев — если поэт, то всесоюзного значения; если рабочий, то его именем назовут улицы в городах страны; если доктор, то с золотыми руками; и такие если можно продолжать бесконечно.