Константин Трунин - Княжнин, Фонвизин, Крылов

Скитаниями Улисса восхищаться — разве дело? Или как Трою взять не могли с наскока смело. Оставим те страдания древним грекам во славу их мечтаний, пожелав, дабы из дома выходя, прилагали к возвращению больше стараний. Сейчас не о том, о попугае нужно рассказать, нрав птицы заморской на Руси оказавшейся показать. Вот она у двух дам, те довольны приобретённым зверьём, заботятся о нём ночью и днём. То чудо в великом почёта, ибо даже птица сия, знает французский язык лучше меня и тебя. Ну а то, что по-русски она ничего не знала, так этого ни одна из дам не желала. Но всё случается в жизни, ежели тому бывать, попугаю предстоит крепкие мужицкие выражения знать. И уж тогда, придётся понять, тонкими манерами птица перестанет обладать.

О галломанах ли сложил эту сказку Княжнин? Показал, до чего способен унизиться в петиметры зачисленный один господин. Во всём возвышенном есть стремление к опошлению, такова природы суть. Сегодня знаком с этикетом, а завтра и без него проживёшь как-нибудь. Зачем высший свет с его порядков возвышением, когда человек живёт иным устремлением? Но разговор о птице, какой бы она не была. Всего лишь о птице, аллегория вроде тут не нужна. Намёк, впрочем, дан, о прочем читатель домыслить может и сам.

Любили попугая дамы, хоть ничего из себя он не представлял. Пустое место он собою только воплощал. Зато перья какие, какой голосок, с таким зверем усвоишь любой иностранный урок. Главное, французский ведает птица язык и никогда не исходит на крик. Она милуется, рада вниманию господ, прочее от сего божьего создания никто ничего и не ждёт. Не желал иного попугай, готовый нежиться в доставшемся внимании ему, особенно зная, такой чести хозяева кроме него не дают никому.

А если представить, будто случилось, что птица оторвана от дам? Приехал из полка милый барыням человек, припав к рукам и устам. Он подивился манерам птицы, пожелал офицерам её показать, для того пришлось попугая от сердец женских ему оторвать. И вот сей птах в мужицкой атмосфере забыл о былом, став из разнеженного создания грубым птенцом. Теперь к попугаю не лезь целоваться, он будет ругаться и будет кусаться. Испортили нежное существо, и вот интересно почему, не исправить птицу, воззвав к прежнему её естеству.

В том тоже урок, кто забыл о галломанах, ибо те, если вдруг кому неизвестно, поклоняются попугаям, изначально грубым, если говорить напрямую и честно. Ведь кто французы в русских домах — парижская знать? Как бы так ответить, дабы чувств возвышенных не обижать. Нет, французы в русских домах — это тот попугай, которому ведомо умение брань. Да, человек не птица, умеет он притвориться в угоду себе, коли пожелает, откусит от пирога, кусок от оного оторвав, крупнее он где. А прочее цветы, принимайте их как хотите, ежели верите в благие помыслы французов — с этим чувством спокойно дальше живите.

Кто поймёт Княжнина поучение, тот имеет о птицах заморских определённое мнение. Негоже с попугаем дамам целоваться, ему позволить необходимо с курами во дворе миловаться. Там ему место, ибо с ними он на одном положении должен быть, это в России ему позволили выше должного воспарить. Хорошо то, что не выдержит проверки попугай, в тяжкие уйдя, тем показав склонность к пороку, а заодно и истинного себя.

Легко усвоить тяжёлое, ежели к нему проявить снисхождение. И про это есть у Якова Княжнина стихотворение. Начать он решил с девушек, чья краса сводит с ума, но только от того, что людям не хватает того же ума. В самом деле, что за мир человека ныне окружает? Зачем каждый из нас и без того красивое украшает? Ответ ясен, он о торге гласит, об отсутствии разумного подхода он говорит. Проблема следующего содержания будет дана — забыли женщины, какой должна являться их красота. А коли так, то стихотворцы дружно замолчали, искусственной красе найдут они слова едва ли.

С дружеского наставления Княжнин речь начал, соболезнуя тем, кто обликом, стеснения не зная, торговал. И ладно, когда умеет человек себя подать, не о каждом такое можно сказать. «Посланием прелестницам» озаглавил Яков пространный стих, пример тем самым подав, не утверждая, будто в суждениях он окажется прав. Он выразил мнение, не всем по нраву оно. Можно сказать, большинству безразлично — им всё равно. Но прав Яков в одном, женщинам гимны теперь не поём.

Чему же петь, о чём возвышено слагать? О тоннах пудры, под которыми лица не увидать? Или ощутить помады дурманный аромат? Сему не каждый мужчина окажется рад. Воспеть парик? Зачем же воспевать. Лучше о нём вообще не упоминать. И лучше молчать, нежели сойти за болвана, чей дурен слог. Пожалуй, обратиться к природе пора, найти для мира пару ярких строк. Такое решение, никто не оспорит его. Достойное достойно: сказал бы о красе нынешних женщин так кто.