Константин Трунин: Княжнин, Фонвизин, Крылов

Горькая жизнь. Зачем человеку дана? Желает он жить, но кусает змея. Умирает человек, родных покинув людей, обитает теперь в аду среди мрачных теней. Его там быть не должно, нужно спасти, решение требуется для того разумное найти. Повторить подвиги героев, войдя во владения Аида? Не испугавшись мучений, подобных мукам Тантала, деда рода Атрида. У врат стоят фурии, попробуй уговорить. Без их согласия внуку Атрея страхами переполненным предстоит быть. Глас свыше позволит Орфею решиться на подвиг, ибо он влюблённый, а не просто с лирой любовник.

Проблема бытия не в желании обладать, она и не в необходимости при себе нужное держать. Необходимо мнение другой стороны, кому важен ты — и только ты. О том не знала Евридика, кою вызволить решил Орфей, она тянулась к любимому человеку гораздо сильней. Он не должен был на неё смотреть, ей же дано было любимого зреть. Они рядом, но до невозможности далеки, дочери Урана — фурии — им не позволят грань перейти. Не должен Орфей смотреть на умершую, ибо тогда — утратит Евридику он навсегда.

Боги играют, они — малые дети. Не считают боги, будто за людей они должны быть в ответе. Им важнее кураж, от прочего скука до скончания веков, заставлять страдать людей — забава всех древних богов. Придумать молодому человеку закрыть глаза и не смотреть на манящую красоту, что просить Солнце не освещать больше на небе Луну. Она есть, её притяжение манит, скорее сам для себя окажешься забыт. Потому посмотрит Орфей на Евридику, и умрёт умершая, уподобится видения краткому блику. Горечь прильнёт к губам, усохнет язык, для мира Орфей отныне погиб.

Фурий полёт, они полны воздаяния, многих сжили со свету Урана дочери, внушив чувство отчаяния. Не вернёт Евридику Орфей, как дальше ему быть? В ад прорваться живым, либо сойти умершим в Аид? Принять яд, окончить дни и покориться року? В воды Леты кануть, отдаться забытья потоку? Того не избежать, сейчас или потом, всё равно фурии пожрут тебя живьём. Потому герой Княжнина поступит согласно внутреннего чувства, не дав выхода наружу сжигающего его буйства.

Так лучше, нежели согласно мифам произошло, Орфей на юношах удовлетворял своё естество. Но писать в таком духе, показывать подобное в балете, не станешь тогда популярным в великолепном высшем свете. Прекратить мучения, довольно будет сего финала, тогда приятнее окажется пересмотреть мелодраму с начала. Боги довели до смерти — осудить таких богов! А если говорить, что боги Орфею восприятие исказили… Нет, не надо произносить об этом слов.

Погиб человек. Погиб великий поэт. Говорят, лириков подобных не рождалось после на свет. Кто приходил, тот с рифмой играл, чему в Древней Греции значения никто не придавал. Красиво и возвышенно говорить — вот это прекрасно. А ежели пафосно? Только если до прекрасного страстно.

Во славу русского народа, и дабы слава процветала, то надо лучшее из лучшего присвоить для начала. Взять драматургов европейских, сюжет их популярных пьес, и показать, как их обходиться можно без. Вот, например, Дидона — Карфаген основавшая царица, первейшая из первых, троянцам беглым давшая кров львица. Она любить могла Энея, тем доли женской воплощая суть, поскольку не стерпев измены, отправиться решила в свой последний путь. В мучениях жестоких, длившихся мгновенье, она умерла, о том помнит спустя тысячелетия каждое молодое поколенье.

Не знал Княжнина двор императрицы, не ведал Сумароков о нём, но стоило «Дидоне» на сцене появиться, имя Якова вошло во всякий дом. Тем озарилось небо, поэзия преобразилась, публика наконец-то ладным слогом насладилась. И было в этом нечто, чего не просто нам принять, но о том не раз придётся после повторять. Ведь Яков не искал сюжетов сам, их он искал в успехах драматургов прочих, чьи пьесы переводил, порою в словах излишне точных. Но дабы прославленье отыскать, потребовалось ему своё создать.

Пред зрителем Дидона. Троянцев ласково принимает она, не понимая, какая ждёт её судьба. В пяти действиях о том будет рассказ, своего рода античных мифов пересказ. Не требовалось нового, ведь той истории известен нам сюжет, не стоит вносить в него изменения спустя множество прошедших лет. Чем заполнить происходящее? Княжнин разумно рассудил, он действующих лиц памятью о потерях наградил. Ежели о чём и заходила речь, то об утраченной Трое и о горечи будущих дней, не знали троянцы куда двигаться им, не знал то ведший троянцев Эней.

Чем разбавить действие, к чему приковать внимание? Разумеется, к необходимости проявлять к богам почитание. Какой правитель не увидит в том отношении уважение самого себя, божественным промыслом посаженого на трон править странами царя? Нужные струны задел Яков Княжнин, посему успех и следовал после повсюду за ним. Поставив «Дидону», он добился положенного ему внимания, зятем Сумарокова вскоре став, оценившего молодого таланта прилежное старание.