Константин Трунин - Княжнин, Фонвизин, Крылов

Но почему же сбитенщик имел дорогу в дом купца? Пьянил напитком жгучим он Макея-простака? На том и порешим, поскольку кто глаза не заливал, тот глупостей подобных не свершал. Зачем корить других, коль вся на тебе вина? Душа твоя смердит, она изъянами полна. Услышишь правду, обиду ощутишь, посетуешь, но не себя, друзей ты укоришь. Откажешь им в доверии, они — причина бед. Кому же доверять, когда правдивых рядом нет? Себя винить останется, ведь чернота внутри, в собственном нутре правду не сможешь найти.

А раз всё так, то отчего не пошалить? С друзьями если быть врагами, больше не дружить. Помочь им обокрасть свой дом, чья невеста будет после разберём. С таким сумбуром веселей на сцене действо, когда обиженный толкает сам всех на злодейство. Пришла пора разрушить, значит нужно разрушать, друзей бывших от себя отвадить и больше не встречать. Отвадить сбитенщика, и он доверие потерял. Каждый, кто участвовал в опере, последствия поступка понимал.

Итаки царь — Улисс (хитрейший, надо сказать, лис), скитался по морям, с богами вступая в споры, потому не мог добраться до дома, возникали пред ним непреодолимые водовороты и горы. Одним испытанием, из многих на пути, стало испитие зелья от Цирцеи руки. Обратились сопутники Улисса в разных зверей, более не походили они на людей. Лишь царь Итаки зелья пить не стал, потому человека облик он не потерял. Как дальше быть? Вернуть сопутников необходимо в прежний вид, надеясь, будто Цирцея, если её обижал, его непременно простит. И простила она, но не тут-то было, у сопутников Улисса желание людьми быть остыло.

Подходил Улисс к каждому, от всех получая отказ. Свинья человеком не станет сейчас. Не станет человеком кролик, откажется стать человеком баран. И волк откажется, и не потому, что каждый из сопутников будто бы пьян. Им нет стыда за обличье звериное, стыдиться нечего им, будь хоть волком злокозненным, хоть львом удалым. Медведь не захочет быть человеком опять, даже желание осла остаться ослом никак не понять. Все сопутники довольны, ибо избавились от человеческой шкуры, обрели желанные сызмальства для них они натуры.

Потому предпочёл остаться человеком Улисс, хитрее он самых хитрых из лис. Получается у него скрывать всякого зверя внутри, сколько снаружи на него не смотри. Есть в нём свинья, кролик в нём есть: всех зверей тут не сможем мы перечесть. Его сопутники предпочли открытой оставить им данную суть, потому Улиссу без них продолжать дальше путь. А может и с ними, ибо знает всяк Улисса суть, царь Итаки может всех без труда обмануть. Княжнин не скажет, но читатель знает, судьбою сопутников всё же сам Улисс управляет.

Не только об античности, о современниках Княжнин тоже писал. Он практически то же самое о них рассказал. Для того представленный им Живописец в полону оказался, где для повелителя басурманского расписывать стены старался. Получил он задание, отразить народы все, которые есть. Так всякой нации можно устроить бескровную месть. Пороки во всех красках отразить, дабы зрители не смогли их долго забыть.

Вот испанец-гордец, гордым изображён. Вот итальянец-смутьян, за спиною с ножом. Вот голландцы, вот англичане, вот мавры и прочие все басурмане. А вот французы, только погляди, среди прочих голые они одни. Почему? Что за бесстыдство в крови народа сего? Зачем они ходят откровенно так без всего? Не покривил живописец душой, нашёл для того он ответ простой. Кто знает, тому известна французская мода. Меняются пристрастия французов год от года. Не знаешь уже, чего ожидать. Так не проще ли в голом виде их представлять? Дабы не ошибиться, чтобы наверняка, ведь когда-нибудь обязательно, оголится их нация вся.

Только об этом и решил рассказать Яков Княжнин, дабы пороком среди россиян меньше стало одним. Сколько можно галломанией страдать? Пора бы себя начать уважать. Да не начнут, рано пока. В обществе для таких перемен судьба нелегка. Но как и с Улиссом, человек подобный людям потребен, который докажет, насколько человеческим принципам верен. Пока его не случится опять, звериную суть из люда не изгнать. Не помогут басни, и от сказок толку нет, сколько бы не минуло ещё лет. Но явится Улисс, выведет из мрака людей, более не станут они походить на зверей. И что? Уйдёт Улисс — люди снова звери. Ничего не поделаешь, сами того захотели.

Сложна девушек судьба, решающих бежать из-под венца. Как сбежать? Решение необходимо найти. Например, за безумную можно сойти. Пусть тогда жених с причудами попробует совладать, если сам из-под венца не решит раньше сбежать. Дабы было проще, перенести в Венецию действие стоит, такой вариант никого не расстроит. А ещё лучше на сцене не ставить, чтобы не смогли в вину схожую с чьей-то историю поставить. Увидят оперу в собрании сочинений, ранее она не нужна, значит так решил Княжнин. И у произведений судьба сложна.