игумен Нектарий Морозов - Таинство Исповеди. Как научиться каяться и перестать прятаться от Бога

Тут, конечно, многое зависит от дара слова, от начитанности в Священном Писании и святых отцах, от душевного порыва и энергии… Но подчас такая исповедь превращается в самую настоящую лекцию или даже проповедь, которая непонятно к кому обращена: то ли к священнику, то ли к Богу, то ли к самому себе. Очевидно, что от исповеди здесь ничего не остается: перед священником, перед аналоем с крестом и Евангелием стоит человек, который прекрасно понимает, как нужно жить по-христиански. Он возвещает истины жизни по Евангелию, и его собственные грехи, о которых он вроде бы и упоминает, теряются в этом прекрасном искрящемся обрамлении. Конечно же, здесь обнаруживается и тщеславие, и самомнение, и гордость, и даже в какой-то степени самопрельщение. Вывести человека из этого состояния бывает очень сложно, потому что только кажется, что он совершает эту ошибку неосознанно. Нет, он вполне намеренно и оправдывает себя, и показывает гораздо лучше, чем он есть на самом деле, как бы желая сказать: то, что я совершил, – случайность, ведь я «знаю, как надо».

Священник вынужден полагать предел таким рассказам и говорить: «Не надо читать лекцию, не надо проповедовать, цитировать апостола Павла или приводить мнение святителя Иоанна Златоуста. Нужно говорить о том, в чем вы согрешили перед Богом. Все остальное – не здесь. Можно свои размышления разместить в блоге, в Живом журнале, на страничке в Фейсбуке, можно рассказать об этом близким или коллегам по работе, если они готовы вас слушать, можно написать книгу… Но здесь вам необходимо просто покаяться в том, в чем вы ощущаете свою вину перед Богом».

Еще одна распространенная ошибка – человек говорит на исповеди о своих грехах с каким-то недоумением: «Я тут согрешил как-то…» Создается впечатление, что его заставили сделать что-то недоброе или это произошло без его ведома и не имеет к нему никакого отношения. Но на исповеди мы каемся не в том, что произошло само собой и помимо нашей воли, а в том, что сделали сами.

Тщеславие человеческое многообразно, можно превозноситься очень разными вещами, даже… своими грехами. Некоторые говорят о своих прегрешениях так возвышенно и красиво, что получается просто песня. Невольно заслушаешься, так это высоко и так глубоко… Но потом опомнишься: «Стоп. А вообще о чем идет речь?»

Такой «оратор» может и преувеличить свои грехи; он дополняет свою исповедь подробностями, но у священника все равно остается ощущение, что это не покаяние, а какой-то роман. И сама жизнь этого человека, которая открывается через исповедь, и дальнейшее общение с ним показывают, что его рассказ рождается не из глубокого покаянного движения сердца, а из самолюбования: «Я – исключительно плохой, самый плохой из людей, удивительно плохой, уникально…» Надо человека смирить и сказать ему: «Нет, ты не самый плохой, ты такой же плохой, как и все остальные, как я, например…»

Почему мы вообще говорим, что христианин должен считать себя хуже всех? Не потому, что он на самом деле хуже всех, а потому, что каждый из нас призван заниматься только самим собой. Есть, без сомнения, некая формальная шкала, соотносясь с которой можно сказать: этот человек не грабил, не убивал, не проливал кровь младенцев, никого живьем в землю не закапывал, не предавал, подлостей не совершал – ну как считать его хуже тех, кто все это делал? Никак, конечно. Но когда человек говорит о себе «я хуже всех», это означает не то, что он самый плохой человек на земле, а то, что он только себя знает, только свои грехи может исповедовать как достоверно ему известные и только за них будет нести ответственность.

Расстояние, которое пролегает между мной и Богом, определяет моя злая воля. Мне есть дело до этого расстояния – оно может меня убить. А чужие грехи, сколько бы их ни было, – нет. Я концентрируюсь на том, чтобы изменить свою жизнь, сократить это расстояние, устраняя греховную преграду. И только поэтому я – хуже всех. А не так, как люди, которые на исповеди говорят об этом с гордостью и тщеславием… Вот и приходится такому сказать: «Нет, это ты хватил лишнего, ты еще не пришел в такую меру, чтобы быть хуже всех».

У английского христианского писателя Клайва Льюиса [28]в его небольшом произведении «Баламут предлагает тост» есть замечательное рассуждение беса Баламута, произнесенное им в речи на балу бесов-искусителей. Баламут говорит, что раньше были и святые великие, и грешники великие, а сейчас – оторви да брось: ни настоящих праведников нет, ни настоящих злодеев…