игумен Нектарий Морозов - Таинство Исповеди. Как научиться каяться и перестать прятаться от Бога

Если же человек, согрешив очередной раз, говорит себе: «Я потом обязательно буду падать еще и еще», то есть принимает свое падение как неотъемлемую часть своей жизни, – это может его погубить. А если он, невзирая на предыдущий опыт, впав в грех, поднимается и говорит: «Я хочу идти, а не падать!», и верит, что это действительно возможно, то он не отлучен от спасения. Он может и должен на него уповать обязательно, потому что без этого упования, как без крепкого якоря, как называет его апостол Павел (см.: Евр. 6:17–20), человека сорвет, унесет, и он погибнет в пучине.

Преподобный авва Дорофей [17]учит, что нужно испытывать себя не только утром и вечером, но и в течение дня, потому что мы невнимательны и нам не хватает этих двух моментов самоиспытания. Надо останавливаться и рассматривать себя – где ты и что с тобой? Или, как поступал один из старцев в Отечнике, то и дело в течение дня спрашивать свою душу: «Где ты, душа моя? Что ты делаешь? Где мы с тобой находимся?» [18]

Преподобный Никодим Святогорец говорит, что если мы согрешили в течение дня, не надо ждать, пока наступит вечер и мы встанем перед иконами и будем каяться перед Богом, ни тем более ждать времени исповеди. Ты осознал, что согрешил? Сейчас же перед Богом покайся. Преподобный Никодим пишет: кайся до тех пор, пока не почувствуешь себя виновно-милуемым, то есть ощутишь горечь вины и одновременно – милость Божию, которая открывается только кающемуся сердцу.

Еще одно из его наставлений: даже если ты за день сто раз совершил один и тот же грех, то и в сотый раз кайся, как в первый – с намерением исправиться и с верой в прощение Божие.

Только тогда ты сможешь измениться, другого пути нет [19].

Вернемся к истории афонского монаха. Разве не естественно, что исповедь у духовного наставника и исповедь у другого священника – разнятся?

Да, разнятся, но в силу определенной человеческой немощи. Важно, чтобы в таинстве Покаяния для человека все отступало на второй план, и он понимал: то, что происходит сейчас, совершается между ним и Богом. Непонимание этого говорит о немощи веры и несовершенстве устроения. Нельзя за это себя винить, укорять, но нужно стараться в течение всей жизни это в себе исправлять. Это не значит, что необходимо воспитывать в себе холодность к людям, тем более к духовно близким, отчуждаться от них, нет. Но надо учиться понимать, что нельзя никого ставить рядом с Богом.

Для того чтобы увидеть Бога, пророк Моисей должен был стать в расселине скалы (см.: Исх. 33: 18–23). Интересный момент: именно в расселине, то есть там, где второй человек не поместился бы. Пока рядом люди, они могут в какой-то степени помочь тебе, подвести к чему-то, но один на один с Богом ты не окажешься. А с Богом надо быть наедине.

Мы – Церковь, единое целое, Тело Христово, но в то же время отношения каждой человеческой души с Богом – личные. Молитва церковная, так называемая общественная – очень важна. Но наше личное обращение к Богу не менее ценно, оно должно совершаться постоянно, и никто другой не должен в него вмешиваться. Духовник должен отступать на второй план – и сам, и ты должен понимать, что он в данном случае на втором плане. Иначе личность духовного наставника в твоих глазах вырастет и заслонит от тебя Бога, а этого не должно быть ни в коем случае.

Как быть, если чувствуешь, что для тебя существенна человеческая сторона таинства Исповеди, например, важно, чтобы священник тебя по-настоящему понял? С одной стороны, это понимание и вправду необходимо, чтобы священник мог помочь нам работать над собой, идти тем путем, которым мы должны идти. Но это не имеет отношения к нашему покаянию перед Богом. Это немного из другой области. На исповеди мы должны искать не понимания, а прощения наших грехов, и о нем просить Бога. Если же мы в таинстве Покаяния ищем сочувствия, участия священника, то это все – человеческая немощь, это – ошибка.

Безусловно, бывает, что общение с конкретным священником помогает какие-то вещи глубже понять, ощутить. Но это период становления, период духовного детства. После него нужно идти дальше – как бы поднявшись на следующую ступеньку. Не так, что, мол, раньше для меня духовник был важен, а теперь я способен идти сам, поэтому я забыл, кто он такой. Нет. Но вместе с тем должно быть четкое разделение: есть свидетель и есть Тот, перед Кем мы приносим покаяние.

«Се, чадо, Христос невидимо предстоит, приемля исповедание твое» – эти слова перед исповедью, которые люди зачастую не понимают, обязательно должны доходить до сознания. Священник обязан их доводить, и сам человек прежде, чем стать перед аналоем с крестом и Евангелием, должен привести себе на ум: вот, я предстою Христу и исповедую перед Ним свои согрешения. Он действительно здесь, и я действительно перед Ним. Здесь и сейчас я могу оправдаться в преддверии Страшного суда, принося покаяние.