Михаил Тяглый - «Места массового уничтожения евреев Крыма в период нацистской оккупации полуострова, 1941—1944. Справочник»

Кроме того, у оккупантов существовал еще один специфический способ умерщвления, применявшийся ими при расправе с детьми. Смазывание губ детей сильнодействующим ядом упоминают документы различных городских и районных отделений ЧГК, многочисленные воспоминания очевидцев. Документы немецких карательных органов, регламентировавшие этот способ убийства, на сегодняшний день не обнаружены.

Волна уничтожений ноября-декабря 1941 г. не коснулась тех детей, у кого один из родителей был евреем. По воспоминаниям очевидцев, с 1942 г. оккупанты в Симферополе и других городах начали уничтожение детей от смешанных браков. Как правило, на таких детей карателям указывали местные пособники гитлеровцев — русские или крымско-татарские полицейские, хорошо знавшие своих соседей, а также осведомители СД и других разведывательно-карательных органов из числа местного населения, а иногда и просто недоброжелатели, позарившиеся на чужое имущество или квартиру. Зачастую при этом погибал один из родителей — нееврей (мать или отец), до последнего момента стремившийся оставаться со своим ребенком и пытавшийся его защитить.

Помимо уничтожения евреев из числа мирных граждан, в Крыму, как и в других оккупированных регионах, немедленному истреблению подлежали попавшие в немецкий плен красноармейцы-евреи. За декабрь 1941 — август 1942 гг. 11-я армия передала в ведение органов полиции безопасности и СД 3311 военнопленных [28] Круглов А.И. Уничтожение еврейского населения в Крыму. — С. 231. . Можно предположить суверенностью, что большинство из них были евреями и были казнены. Многие из воспоминаний бывших участников боев за Крым, обороны Севастополя, подпольщиков содержат эпизоды о немедленных расправах с командным составом, комиссарами и евреями непосредственно после падения Севастополя или в пересыльных лагерях для военнопленных (в Бахчисарае, Симферополе). «В этих лагерях, кого опознавали как коммунистов, комиссаров или евреев, тут же и расстреливали», — сообщает севастопольская подпольщица [29] ГААРК, ф. П-849, оп. 3, д. 49, л. 3. . «…Нашлись среди нас и предатели. Они доносили полицаям, что в лагере скрываются евреи и комиссары. Полицаи приходили, раздевали догола — искали евреев», — вспоминал бывший военнопленный [30] ГААРК, ф. П-849, оп. 3, д. 193, л. 3. . «Здесь (в Бахчисарае — М.Т .) начали отбирать комиссаров и евреев. Мы старались их скрыть, но это не всегда удавалось…Из Бахчисарая нас погнали в Симферополь… Снова перебрали всех нас, отделили командиров, комиссаров и евреев и куда-то увели от нас», — рассказывал бывший артиллерист [31] ГААРК, ф. П-849, оп. 3, д. 135, л. Зоб. . Чтобы выявить всех евреев, захватчики пытались привлечь к этому самих пленных: «Пленных красноармейцев-евреев забирали и расстреливали, также немцы предлагали: кто укажет пленного еврея, тот будет получать сверх пайка еще 200 г. хлеба», — вспоминал переживший плен очевидец [32] ГААРК, ф. П-156, оп. 1, д. 39, л. 3. . Попавшая в плен под Севастополем русская женщина-врач была заподозрена в еврейском происхождении. Позднее она так описывала селекцию: «По приходу в Бахчисарай, где происходил отбор евреев, меня тотчас же забрали в гестапо и учинили допрос. Задавали много вопросов, заставляли произносить слова с буквой «р», запутывали ответами…Я поняла, что меня считают еврейкой…. Вскоре из лагеря привели человек до двадцати мужчин, уроженцев моей области…. Но вот один из моих земляков спросил: «Как ее фамилия?» Я ответила. Тогда он заявил: «Со мной в классе учился Харламов. Он был русский». Видимо, это показание и окончание моей фамилии на «ова» оказались достаточными, чтобы отменить смертный приговор. Меня отвели в лагерь» [33] ГААРК, ф. П-849, оп. 3, д. 276, лл. 4—14. (Из воспоминаний Харламовой Н.Ф. «Три года в фашистских концлагерях»). .

Несмотря на то, что подавляющее большинство евреев Крыма были уничтожены в первые же месяцы оккупации, нацисты в течение всего оккупационного периода, до апреля 1944 г., проводили интенсивную антисемитскую пропаганду. Осуществлялась она на страницах периодических изданий (выходили девять газет и два журнала на русском, немецком и крымско-татарском языках), посредством плакатов, листовок и брошюр, в радиопередачах проводного вещания и в кинопрокате. Информация о действительных событиях Холокоста в прессе не размещалась. Однако регулярно, с использованием различных антисемитских мифов, аудиторию извещали о вреде, который евреи якобы наносят всему миру и, в частности, русскому или крымскотатарскому народам, их религиозной, политической, экономической и культурной жизни. В газетах публиковались как материалы, присланные из Берлина, так и сочинения местных журналистов, сотрудничавших с новой властью. Несомненно, эту деятельность можно рассматривать как один из инструментов Холокоста; это способствовало созданию нетерпимого отношения к тем евреям, которые еще скрывались. Антисемитская пропаганда не могла не укорениться в сознании некоторой части оставшегося в оккупации населения. В то же время, антисемитизм был необходим оккупантам даже при отсутствии живых евреев: главной целью властей было обеспечение лояльности со стороны местного населения, для этого необходимо было дискредитировать советский режим в глазах оставшихся в оккупации людей; этой цели можно было достичь, приписывая ему «жидобольшевистский» (следовательно — чуждый русскому народу) характер [34] Подробнее о роли антисемитской доктрины в нацистской пропаганде в Крыму см.: Тяглый М.И. Антисемитская доктрина и ее место в пропагандистской модели, реализованной нацистами в оккупированном Крыму // Историческое наследие Крыма. — 2004. — № 5. — С. 180–204. .