Александр Кушнир - 100 магнитоальбомов советского рока

По воспоминаниям басиста Ярослава Куликова, конечный вариант "Пролетарского демона" был склеен из двух кусков. На одной из репетиций было записано очень темпераментное начало, а на следущий день был сыгран не менее темпераментный конец. Место стыковки двух частей было скреплено "при помощи молотка и гвоздей", но зато весь огненный драйв момента был сохранен.

"...Запись получилась плохая, потому что она задумывалась как плохая и она вышла плохая, - считает Панченко. - Не было желания играть хорошо. Было полное удовлетворение тем уровнем, на котором это все происходило. Если в этом альбоме и присутствует удача, то она заключается в том, что была найдена специальная музыка, которая смогла выдержать дерьмовый звук, дерьмовые инструменты и дерьмовых музыкантов".

Вскоре группа "Товарищ", не выдержав тяжести внутренних противоречий, распадается. Как это и случается с несостоявшимися супергруппами, на ее осколках возникло сразу три коллектива: "Казма-Казма" (Евгений Ходош), "Эльза" (Ярослав Куликов) и "Чужой" (Андрей Монастырный). Функции барабанщика в каждом из проектов в течение нескольких лет выполнял Евгений Николаевский.

В начале 93-го года внезапно реанимированный "Товарищ" попробовал записать новую программу, состоящую из длинных, ни на что не похожих по форме 10-минутных психоделических композиций. Для создания необходимой акустики в квартире Панченко из комнаты вынесли всю мебель... Работали около двух месяцев, но завершения эта работа не получила.

Той же весной, незадолго до эмиграции Панченко в США, "Товарищ" выступил на фестивале альтернативного рока "Индюшата" в Москве. Вместо скрипки в состав группы была введена виолончель, вместо эпизодического синтезатора - активный рояль. "Товарищ" обрушил на слушателей цикл новых песен, в которых Панченко отошел от прямолинейной сатиры и галлюцинаторного потока сознания в сторону мягкой лирики и неземных по красоте образов. Перемены в мировоззрении лидера группы были налицо.

"В конце 80-х от замаячившего вдалеке призрака свободы людьми овладела какая-то массовая истерия, - говорит Панченко, который в течение последних лет работает программистом в небольшом городке под Филадельфией. - Меня это все очень коробило - в частности, реакция рокеров и исполняемый ими политрок. Я спародировал его на свой лад. Это был удачный случай выхаркнуть из себя всю свою злобу, очистив тело от паров и миазмов. Подтверждение этой философии я встретил позднее у Стивена Кинга. Когда у него спросили, зачем он в своих книжках убивает детей, Кинг ответил: "Я должен выводить из организма вредные вещества".

сторона А

Как сметана

Вершки и корешки

Бери шинель

Новогодняя песенка

Непонятная песенка

Лоботомия

сторона В

Зомби

И снова темно

Заплата на заплате

Русское поле экспериментов

Егор Летов, Джефф и Кузя Уо (внизу).

К весне 88-го года "Гражданская оборона" превратилась из студийного проекта в реально функционирующую рок-группу: Летов на басу, Кузя Уо и Игорь "Джефф" Жевтун - гитары, Аркаша Климкин - ударные. На концертах эти четыре человека в драных куртках и джинсах рубились не на жизнь, а на смерть. Играли на предельно форсированном звуке - когда тормоза отпущены, а инструменты на пульте выведены по максимуму. На перегрузки и искажения по частотам никто не обращал внимания. Рев, переизбыток ненормативной лексики, сильнейший энергетический поток, который затягивал внутрь, как водоворот. Музыки, как таковой, не было вообще. Не случайно весной 88-го года по стране пошло гулять выражение: "Панк-рок существовал в СССР ровно двадцать минут - во время концерта "Гражданской обороны" в Новосибирске. Все остальное - это уже постпанк".

Отыграв на VII ленинградском рок-фестивале, Летов сотоварищи временно прекращают концертную деятельность. Зафиксировав за несколько июньских дней на репетиционной точке "Аукцыона" болванки сразу четырех альбомов ("Русское поле экспериментов", "Здорово и вечно", "Армагеддон попс" и "Война"), Летов решил продолжить сессию в Омске. В окружении аукцыоновской фирменной аппаратуры и всевозможных преобразователей звука он окончательно убедился в том, что "при хорошем качестве записи теряется что-то очень важное из того, что мы в это вкладываем".