Валерия Башкирова - Крупнейшие мировые аферы. Искусство обмана и обман как искусство

Но заработанная такими способами дурная репутация на внешних рынках ничуть не мешала представителям отечественного бизнеса создавать о себе красивые легенды для внутреннего употребления.

Одним из самых распространенных объектов мифологизации была история накопления первоначального капитала. Практически каждая уважающая себя купеческая династия имела предка, пришедшего в лаптях из забытых богом мест на заработки в Петербург, Москву или иные места. Затем этот самородок каторжным трудом, выплачивая оброк барину, зарабатывал деньги на выкуп из крепостной неволи и разворачивался во всю широту своей новой, теперь уже купеческой души.

В некоторых случаях подобные рассказы были почти правдой. К примеру, известная до революции и не забытая поныне династия Кузнецовых владела фарфоровыми заводами, контролировала немалую часть российского рынка посуды, их фирма даже удостоилась звания придворного поставщика. Их предок — кузнец Яков Кузнецов, который, согласно легенде, вполне соответствовавшей истине, перешел от подковывания лошадей к производству чашек и плошек. Правда, о том, на какие деньги он поставил первое производство, в дореволюционных изданиях не говорилось. Ответ нашли и опубликовали уже в советские годы: «На большой дороге между деревнями Речица и Новохаритоново высился добротный рубленый дом. Рядом — кузница. Владелец кузни Яков Васильевич Кузнецов и сыновья его Терентий и Анисим ковали коней, мастерили оси к телегам, выделывали косы, вилы, топоры, грабли. Товар ходкий, без него ни в одном крестьянском хозяйстве не обойтись.

Ничем не гнушался Яков Васильевич, чтобы добыть денег, скопить капитал. Приторговывал пиленым лесом, пускал на постой проезжающих. Кормил, поил, ночлег предоставлял и за все плату взимал. Но не каждого встречного привечал и пускал в дом. Звенят деньги в карманах — получай кров и хлебосольство, нет за душой ни гроша — кати мимо.

Дождливым осенним вечером подъехал к дому кузнеца богатый купец во хмелю и остановился на постой. Когда уехал купчина, никому то не известно. Только по прошествии некоторого времени начал Кузнецов на окраине деревни, на правом берегу речушки Дорки, рубить большой сруб. Вслед за плотниками пришла на стройку артель каменщиков. А потом к новому зданию потянулись обозы с кварцем, шпатом, глиной. Вскоре запылали огнем трубы двух горнов фарфорового завода.

Было это в 1810 году. Тогда же пополз по деревне слушок, что богатый купец не уехал восвояси, а исчез бесследно и что в происшествии этом повинен Яков Васильевич. На купцовы, дескать, деньги поставил он завод».

Практиковались и другие способы обзаведения капиталом. Одним из самых надежных считалось фиктивное банкротство. И потому его довольно широко применяли на протяжении всего XIX века. Технология этого процесса в те времена была проста и безыскусна. Купец набирал в кредит товара, затем продавал или прятал его, составляя фиктивные бумаги о неудачной продаже и грандиозных убытках. Как утверждали знатоки, по существовавшей тогда практике потерпевшему удавалось сговориться с кредиторами о возврате 25 копеек с рубля, после чего он божился вернуть остальное, как только поправятся дела, и брал у них вновь товары в кредит. И лишь после этого объявлял о своей полной несостоятельности. Успех дальнейшего процесса целиком и полностью зависел от его правильной подготовки. За взятку мнимый банкрот добивался назначения состоящего с ним в деле конкурсного управляющего — конкурсиста, а затем выстраивал очередь из фиктивных кредиторов, чьи требования конкурсист удовлетворял в первую очередь. Так что реальные кредиторы в итоге оставались ни с чем. Но самое любопытное заключалось в том, что большинство проведенных таким образом купцов не обижались на мошенничающего коллегу. Ведь каждый из них либо пользовался таким трюком, либо мог прибегнуть к нему в будущем. Максимов в своих записках приводил слова опытного конкурсиста, рассказывавшего о трижды обанкротившемся с его помощью фабриканте: «Мало ли какими средствами люди приобретают капитал! При каждом торговом обороте есть своего рода мошенничество. Нужно уметь орудовать делом и уметь концы хоронить. Ты вот указываешь на фабриканта и, быть может, удивляешься: как, дескать, он все это обработал? А так. Он был человек трезвый, деятельный. Он заранее заготовил от кое-каких лиц на свое имя векселя да кое у кого векселей-то скупил на умерших, платя по 5 копеек за рубль. Тогда уже и начал подготовляться к несостоятельности, постепенно жалуясь на неплатеж ему денег. А потом некоторых кредиторов склонил на сделку по 60 копеек за рубль. После, окредитовавшись у них вновь товаром, он предложил им вторичную сделку, в которой ему также не отказали. Да и кредиторам-то уже было делать нечего, потому что он ловко сумел всех запутать. Потому и соглашались на предложенные им сделки. Ведь стоит только с сильными лицами повестись — о мелких-то и толковать нечего, — поневоле согласятся. После хотя они и узнали о его проделках, да взять-то уже было нечего: они только кланялись ему и пожимали дружески руку. Конечно, это делали только богатые, а те, которых он сделал нищими, посылали ему вечное проклятие, да он об этом мало думал — был уже богат и счастлив.