Надежда Малинкина - В оврагах слишком много лебеды…

– Ох, Степан Григорьевич, – Марья Никитична с укоризной покачала головой. – От людей ты утаишь, а от Бога ничего не укроется!

– Боялся я, Марьюшка, потерять авторитет односельчан, – Степан тяжело вздохнул. – И говорит мне тогда лукавый: «Душа мне твоя не нужна, она и так уже с червоточиной – всё равно моей будет. Отдай мне то, что в доме у тебя есть, а ты не знаешь». Поклялся я бесу это подарить. Возвращаюсь домой, а ты в это время от бремени разрешилась – Любушку родила, так, стало быть, её и надо бесу отдать.

Залилась горькими слезами Марья:

– Что ж ты, старый, наделал! Свою душу погубил и Любушкину хочешь погубить? Не отдам дочку!

– А я, Марья, двадцать лет думал, душа моя отцовская очень страдала. Я Любушку им не отдам. Провожай меня на верную смерть, а дочка пусть спокойно спит!

Обняла Марья Никитична мужа, расплакалась на его груди:

– Сколько лет, Стёпа, вместе прожили! Неужели расстанемся вот так?

– Пойдём лучше вместе в последний раз у красного угла помолимся, а потом без меня ещё вволю наплачешься! – Степан Григорьевич ласково прижал к себе жену и нежно погладил её по голове.

– Пойдём, Стёпа, – сказала Марья Никитична, и старики грустно и со слезами встали на молитву.

Мой юный читатель, ты, наверное, думаешь, что Любушка спокойно спит в своей кровати и даже и не подозревает о несчастье? Нет, Люба не спала – она же плакала о своём любимом. И конечно, она слышала весь разговор матушки с батюшкой.

«Нет, не погибнет мой любимый батюшка!» – решила Люба. Она тайком вылезла из окошка и пошла в сторону леса. Страшно было юной девушке ночью. Ей казалось, что садовые деревья во дворе дома хотят её схватить своими ветвями, крик совы ей напоминал страшный хохот нечистой силы. Но Любушка всё продолжала свой путь: «Ради дорогого батюшки!».

Вдруг в стороне от дороги, на лугу, Люба увидела чудесную белую церковь, и так ей захотелось помолиться, что и словами не передать! Вошла девушка в церковь и увидела там чудесную икону Елецкой Богоматери. Упала она на колени перед образом и плачет:

– Матушка, помоги мне, защити меня и моего батюшку от нечисти!

Отяжелели веки Любушки от усталости и сильных переживаний – заснула она. И сошла тогда с иконы Богородица, превратилась она в Любушку. Вышла Богородица из храма, а вокруг него чудесные белые лилии расцвели – даже мрак от их белизны расступился. Нарвала Богородица букет этих лилий и пошла дальше по дороге.

А дорога в лес проходила мимо стада Архипа. Подошла Богородица к Архипу, тронула его за плечо ласково. Проснулся Архип, удивился:

– Любушка, что ты делаешь одна в такую ночь!?

– Помощь мне твоя нужна, Архипушка! Нечисть там, на лесной опушке, слишком балует, хочет меня с батюшкой погубить!

– Не бывать этому никогда, моя Любушка! – воскликнул юноша.

Перекрестил Архип спящих ребят, стадо, чтобы их никто не обидел, и пошёл в лес со своей любимой. Выбрал Архип самую крепкую дубинку в лесу.

А вот и опушка.

– Ты, Любушка, к бесам не выходи, не хочу я твоих страданий, – сказал Архип и вышел на поляну. Бесы увидели его и ну улюлюкать:

– А вот к нам и развлечение пожаловало!

Смеются, вокруг Архипа пританцовывают.

Не стал Архип медлить, начал удары свои богатырские налево и направо класть. Бесы пищат, кряхтят. А Архип, знай, приговаривает: «Будет вам, чертям, души чистые воровать, отнимать их у родимых матушек и батюшек, у возлюбленных их, у родной сторонушки. Не устоять вам против богатырской силушки!». А бесов всё больше и больше прибывает. Тут и Степан Григорьевич подоспел на помощь, тоже схватил дубинку, да не очень много сил у старика. Увидели бесы Любушку и норовят её схватить. Улыбнулась Любушка – Богородица. Взяла белоснежные лепестки лилий и подбросила их высоко в воздух. Стали падать лепестки и обжигать небесным светом нечистую силу. Разбежались бесы от страха, а тут и рассвет занялся, слава Богу, что летом рассветы ранние.

Еле стоят на ногах Архип со Степаном Григорьевичем. А Любушка им и говорит:

– Молодцы, что не испугались полчищ нечестивых. За смелость твою и крепость духа ты, Архип, из пастуха коровьего станешь пастухом людей. Да и жену ты себе хорошую выбрал. И отцу ты своему помог – искупил своим мужеством его грех. И ты, Степан Григорьевич, искупил своё малодушие – только больше так не поступай: не гоже православным идти на сделки с нечестивыми. И богатства впредь для дочери ищи духовного, а не злато и серебро этого мира. Да и осталось тебе всего три года – исправляйся!