Георгий Батура - Конфуций и Вэнь

Буддизм. Индийский принц Сиддхартха Гаутама стал «пробужденным» – буквально, «буддой», – когда сидел, размышляя, под деревом фикуса ( бодхи ), и на него вдруг сошло откровение свыше . И только после этого он стал проповедовать свое учение о «спасении из этой жизни», которое через столетие(я) было сформулировано в виде «четырех благородных истин» и «восьмеричного пути».

Иудаизм. Моисей – после того, как по неосторожности убил египтянина (заступился за неправедно претерпевшего еврея) и бежал из Египта, боясь наказания, – «увидел» Бога в «Неопалимой купине» (несгорающем кусте терновника), и Бог разговаривал с ним, и повелел вывести Его народ из Египта. И даже «гугнивость», т. е. какой-то природный дефект речи Моисея, не спасла его от этой ответственной миссии, возложенной на него Богом Яхве .

Ислам. К Пророку Мухаммаду, который любил уединяться ночью на горе, явился посланник Аллаха – Архангел Гавриил. Он и передал Пророку сутры Корана – слово в слово, – последовательно читая их перед устрашенным и трепещущим Мухаммадом.

Современный человек отдает себе отчет в том, что если даже и жили на земле все эти великие люди, то с ними, судя по всему, происходило что-то «странное», «нереальное» для всех остальных людей, и поэтому относит подобные описания к категории «благих сказок». Но это не так: все, что описано в этих текстах, это подлинная духовная правда. Но для ее адекватного отображения «не хватает языка», и по этой причине эта «правда» выглядит такой куцой и «придуманной». Для того чтобы эту правду понять и принять, человеку надо самому ее «увидеть», – получить подобный «невероятный» опыт.

Но даже не это для нас сейчас главное, потому что никаким словам и «аргументам» – даже самого уважаемого авторитета – мы не поверим до тех пор, пока над нашей собственной головой не «грянет гром». Сейчас для нас несомненно то, что именно эти указанные выше люди пребывают века и тысячелетия в сознании человечества, и что именно о них все мы помним и знаем, как о величайших представителях хомо сапиенс . И в том, что все они – пусть даже и немного «придуманные» – действительно величайшие , никто из нас, разумных, не сомневается. Гарантия этому – их тысячелетняя жизнь в сознании всего человечества. Каждое очередное поколение – волна за волной – уходит в небытие, а эти люди по-прежнему продолжают жить в мыслях и сердцах всех поколениий. И это не может быть случайностью. Значит, они – какие-то другие.

И если продолжать логически мыслить, полагая, что и Конфуций тоже принадлежит к этой плеяде величайших , – значит, и с ним тоже должны были происходить какие-то «ненормальные» по нашим представлениям вещи, после чего он вдруг стал проповедовать свое Дао («путь»). А если нет, значит – продолжая аналогию с остальными великими представителями человечества – он никогда бы не смог стать Учителем Китая. Заявлять о том, что традиция Китая такого «ненормального» события в его жизни не поминит, и что в Лунь юе об этом ничего не сказано, – это не аргумент. Ведь всем известны слова Христа: «Смотрят – и не видят, слушают – и не слышат» . Последнее заявление Христа – «не слышат» – это, как говорится, «не в бровь, а в глаз», потому что оно особенно актуально для древнего языка Китая, с наличием в нем многочисленных омонимов (иероглифов, разных по рисунку и значению, но имеющих одинаковое произношение). В тексте Лунь юй такое важное событие «прослушивается», причем, очевидно.

И ведь вышеприведенные «обидные» слова Христа о «не видящих» и «не слышащих» сказаны Им вовсе не как обвинение в нашей человеческой глупости: можно быть очень умным и прекрасно образованным, но при этом не видеть того, о чем пытается сказать Конфуций. Ведь именно по этой же самой причине умные и грамотные современники Христа, евреи, вполне здраво и искренне заявляли (в соответствии с евангельским текстом, см. Мк. 3:21), что Он «вышел из ума» (греч. экзэ́стэ , букв., «вышел из себя»).

И точно также, как даже сегодня многие евангельские слова Христа ни наука, ни богословы объяснить не в состоянии (в чем открыто признаются западные ученые), и видят Его Учение в очень упрощенной форме – сквозь призму «вовремя появившегося» апостола Павла, – точно также и Китай, и весь мир не понимает изначального Учения Конфуция, а рассматривает его слова сквозь призму Мэн-цзы и подобных ему действительно очень умных более поздних «комментаторов».