Тематика любви вызывала большой интерес у мыслителей разных направлений. Одним из первых в истории мировой мысли произведений о любви является диалог Платона «Пир». Любовь Платон понимает как стремление к познанию красоты самой по себе, к благу, абсолютному добру, идеалу, бессмертию, нарушенной целостности человеческой природы. В античной философии под любовью понимается связь между личностями, как духовная, так и плотская. Любовь, как общая связь между субъектами, позволяет приблизиться к познанию истинной красоты самой по себе. По нашему мнению, использование святыми отцами термина «ἔρως» [2] Basilius Caesariensis Theol. Epistulae, 3 vols. Paris: Les Belles Lettres, 1:1957; 2:1961; 3:1966: 1:3-219; Epistle 64, section 1; Basilius Caesariensis Theol., Homiliae super Psalmos//Patrologia Graeca/P.Migne – Vol. 29 – Paris, 1858–1866 – P. 317; Danielou J. Platonisme et theologie mystique. Essai sur la doctrine spirituelle de saint Gregoire de Nysse. Paris, 1944. – P. 18–24; Gregorius Nyssenus Theol. In Canticum canticorum (homiliae 15)//Gregorii Nysseni opera, vol. 6. Leiden: Brill, 1960. – P. 44; Gregorius Nyssenus Theol. Dialogus de anima et resurrectione//Patrologia Graeca/P.Migne – Vol. 46 – Paris, 1858–1866. – P. 46.; Gregorius Nyssenus Theol. De vita Mosis. Cerf, 1968. – Chapter 2, sec.230; Gregorius Nyssenus Theol., In sanctum Ephraim//Patrologia Graeca/P.Migne – Vol. 46 – Paris, 1858–1866. – P. 837.; Gregorius Nazianzenus Theol. , Epistulae. Paris: Les Belles Lettres, 2 vols. 1:1964; 2:1967. – Epistle 228, section 3.; Gregorius Nazianzenus Theol. , Carmina de se ipso //Patrologia Graeca/P.Migne – Vol. 37 – Paris, 1858–1866 – P. 1449.; Joannes Chrysostomus Scr. Eccl., In Acta apostolorum (homiliae 1–55)// Patrologia Graeca/P.Migne – Vol. 60 – Paris, 1858–1866. – P. 286; Joannes Chrysostomus Scr. Eccl. Adversus oppugnatores vitae monasticae (lib. 1–3)// Patrologia Graeca/P.Migne – Vol. 47 – Paris, 1858–1866. – P. 333; Joannes Chrysostomus Scr. Eccl., De paenitentia (homiliae 1–9)// Patrologia Graeca/P.Migne – Vol. 49 – Paris, 1858–1866. – P. 291 line 38.; Joannes Chrysostomus Scr. Eccl., De mutatione nominum (homiliae 1–4). //Patrologia Graeca/P.Migne – Vol. 51 – Paris, 1858–1866. – P. 114 line 35. Анализ их учения о любви содержится в ряде работ. См. так же: Несмелов В. Догматическая система св. Григория Нисского. Казань: Типография Императорского Университета, 1887, с. 358; Фокин А. Р. Святитель Григорий Нисский о человеке в его предельном отношении к Богу// XVII Ежегодная богословская конференция ПСТГУ: Материалы. Том I, Стр. 66
обусловлено тем, что данные авторы находятся под опосредованным через неоплатоников семантическим влиянием Платона, для которого цель бессмертной души, движимой эросом, состоит в мистическом созерцании Абсолютного «прекрасного само по себе, прозрачного, чистого, беспримесного, не обремененного человеческой плотью, красками и всяким другим бренным вздором… божественно прекрасного… во всем его единообразии» [3] Plato.Symposium, ed. J. Burnet, Platonis opera, vol. 2. Oxford: Clarendon Press, 1901 (repr. 1967): St III. P. 137.
. В своей статье «Платонизм в русской культуре» Р. В. Светлов подчеркивает значение Платона в общекультурном контексте. «В известном смысле его учение впервые показывает те горизонты культуры, которые нам кажутся привычными и обжитыми. «Платоническая любовь», «философия Вечного» и т. д. – все это впервые звучит в платоновских текстах… Платонизм – это целый мир, который вполне можно представить как образец и как задачу для нашего вчитывания в сущее. Однако, – отмечает Р.В. Светлов, – в ряде своих фундаментальных установок он несводим к христианскому миросозерцанию (или к тому, что отечественные философы понимали под христианским миросозерцанием). Восприятие мира (космоса) как дома… необычайно последовательный и глубочайший трансцендентизм в понимании Начала, способность принять и оправдать практически любую традицию – вот некоторые из таких установок». [4] Светлов Р. В. «Русский Платон». Платонизм в русской культуре// Платон: pro et contra Платоническая традиция в оценке русских мыслителей и исследователей. СПб: издательство РХГА, 2001. – С. 16.
Но данное влияние Платона на святых отцов носит лишь семантический, но не смысловой характер. В целом, разделение любви на формы, будучи унаследованным из античной философии, приобрело в латинской патристике условный характер. Платоновский эрос, как и, например, учение Аристотеля о дружбе, не имеет ничего общего с христианской жертвенной любовью.
В монографии мы не будем анализировать антично-философское учение о любви, поскольку оно, на наш взгляд, не совместимо с патристической традицией. Глубокий мыслитель и специалист в области античной философии православный монах Андроник (А.Ф. Лосев) в труде «Очерки античного символизма и мифологии» убедительно доказывает, что «примириться им (этим двум традициям) невозможно без самоубийства; и приходится им убивать друг друга, друг друга анафематствовать» [5] Лосев А.Ф. Очерки античного символизма и мифологии. – М., 1993. – С.865.
. Далее он поясняет свою мысль: «Все эти культурные типы совершенно индивидуальны, оригинальны, внутренне закончены и друг с другом совершенно несовместимы. Их можно объединить логически, диалектически. Но как типы устроения жизни, как социальные единицы они могут только анафематствовать и расстреливать друг друга» [6] Лосев А.Ф. Очерки античного символизма и мифологии. – М., 1993. – С. 893–894.
.
Читать дальше