Константин Волкодав - Религиозные аспекты атеизма - атеизм, ислам и христианство на языке метафизики

Лучше бы Краусс сказал, что лень являет собой двигатель прогресса. Тогда можно было бы хотя бы улыбнуться. А его высмеивание идей совсем несмешное. Это грубый пропагандистский приём. Настоящим двигателем прогресса является желание выяснить истину. К сожалению, Краусс такого желания не проявляет.

А жаль! Можно было бы предложить ему проанализировать атеистическую литературу с середины XIX века до середины XX. Там столько смехотворных идей, ошибок и противоречий с данными современной науки, что обхохочешься!

[00:33:42–00:34:30] Краусс: – Все дебаты, что я смотрел, были абсолютно одинаковы. В этот раз я надеялся, что дебаты будут проходить иначе, но обычно, как и сегодня, всё начинается с вашей речи, на которую я должен отвечать. Но в какой-то степени я этим и займусь, хотя сложно отвечать на бессмыслицу. И в действительности, смысл всего этого не в обсуждении существования Бога или в вопросе «Ислам или атеизм, что более разумно?» У нас же такая тема сегодня, если я не ошибаюсь. Итак… Я потрясён! Я-то надеялся, что вы не будете пытаться делать вид, что разбираетесь в науке, потому что вы не разбираетесь. И в дальнейшем мы это обсудим подробнее. Абсолютно всё, что вы сказали – это полный бред, касаемо науки. И я это докажу, если вы не против побеседовать со мной немного.

Комментарий 9

Издесь стиль речи совсем не приличный для учёного. В учёных кругах существует некая этика дискуссии. Если собеседник думает про высказывание оппонента, что «это полный бред», то максимально грубое, что возможно сказать вслух, это «я вас не понимаю».

На самом деле, совершенно некорректно сопоставлять религию и естественные науки, хотя это часто делается. Если религию и сопоставлять с чем-либо, то брать примеры надо из сферы искусства или человеческих взаимоотношений. Было бы довольно глупо прийти в музей, и начать критиковать шедевры искусства с точки зрения вероятности, причинности, законов математики и физики. И никто так не делает. Как доказать красоту, может ли она быть научно фальсифицируемой? Красота и любовь, не могут быть доказаны или признаны научными, однако от этого они не теряют своего значения. Красота и любовь занимают важное место в человеческой жизни. То же самое можно сказать и о религии.

[00:34:38–00:37:09] Краусс: – Начать мне хотелось бы с того, что исходное положение этих дебатов, в некотором смысле, некорректно по двум причинам. Во-первых, из него следует, что ислам представляет собой нечто особенное. Нет! Ислам совсем не уникален. Это одна из тысячи, а то и более, религий, существовавших с самой зари человечества. Каждая из них претендовала на высшее откровение, на обладание абсолютной истиной, на уникальность, на красоту, на совершенство и тому подобное. Ислам – обычная религия, как и любая другая. Она ничем не отличается. В исламе, как и в Ригведе или верованиях древних египтян, утверждается, что Вселенная имела начало. Везде одно и то же. Ничего особенного.

Комментарий 10

Даже в пределах одной религии могут быть разные течения и значительные разномыслия. Например, католики, протестанты и православные в христианстве, сунниты и шииты в исламе. Даже про эти конфессии внутри одной религии нельзя сказать: «Везде одно и то же. Ничего особенного».

Совершенно непонятно, как из того, что в мире тысяча религий, можно сделать вывод, что среди них нет ни одной уникальной? Например, в мире есть миллионы картин. Но сюжетов, может быть, всего лишь несколько десятков. Следует ли из этого, что среди сотен тысяч картин с похожим сюжетом нет ни одной уникальной? Почему одна продаётся за два доллара, а другая за сто миллионов? И неспециалисту порой сложно отличить подделку от работы гения. Профан скажет: «На одной картине фрукт, и на другой картине такой же фрукт – одно и то же, ничего особенного». Эксперт скажет: «Одна картина – простой ширпотреб, а другая – уникальный шедевр».

Так что ценность и уникальность чего-либо могут быть попросту не замечены теми людьми, которые ещё не доросли до его понимания. Например, картины французского художника Камиля Писсарро при его жизни продавались очень плохо. Однажды за его картину расплатились всего лишь одним пирожным. Во время франко-прусской войны в его доме квартировали солдаты (в его отсутствие). Они использовали холсты вместо фартуков, стелили их на пол, выбрасывали в мусорную кучу. Около полутора тысяч картин были испорчены. А сейчас картины Камиля Писсарро стоят сотни тысяч долларов. Невозможно что-либо адекватно оценить, пока неадекватны сами критерии, по которым судят. Нет смысла метать жемчуг перед свиньями, для них он не ценнее песка.