Алистер Макграт - «Бог» Докинза. От «Эгоистичного гена» к «Богу как иллюзии»

3. Путешествие на «Бигле» убедило Дарвина в неравномерности географического распределения форм жизни на Земле. В частности, Дарвина поразили особенности островных популяций, таких как вьюрки на Галапагосских островах. И этому учение о «специальном творении» предлагало свои объяснения, однако натянутые и неубедительные. Теория же Дарвина предлагала гораздо более правдоподобное объяснение возникновения этих специфических популяций.

4. Различные органы живых существ, казалось, были приспособлены под их особые потребности. Дарвин считал, что лучше всего этот феномен объясняется возникновением этих существ и их дальнейшим выборочным выживанием в ходе эволюции. Теория «специального творения» Пейли утверждала, что эти создания и их специфические органы были «спроектированы» Богом индивидуально, с учетом их специфических потребностей.

Так какие же выводы можно из этого сделать? Чем лучше всего объяснить все эти наблюдения? На какую наилучшую нить их нанизать? Задача, стоявшая перед Дарвином, заключалась в том, чтобы найти максимально простую, изящную и убедительную теоретическую «рамку» для этих наблюдений. Метод, которым воспользовался Дарвин, является хрестоматийным примером «поиска наилучшего объяснения», который в настоящее время общепринят в качестве одной из основ научного метода [25] Общее изложение этого метода см.: Lipton P. Inference to the Best Explanation. 2nd edn. London: Routledge, 2004. . Дарвин прекрасно понимал, что теория естественного отбора не является единственным объяснением имеющихся у него биологических данных. Однако он был убежден, что эта теория обладает большей объяснительной силой по сравнению с соперничающими концепциями, такими как учение о независимых актах «специального творения», изложенное в трудах Уильяма Пейли: «Нам удалось объяснить некоторые факты, остающиеся совершенно непонятными с точки зрения веры в независимые акты творения» [26] Перевод по: Дарвин Ч. Происхождение видов путем естественного отбора. СПб.: Наука, 1991. С. 21. .

Во многих популярных изложениях подчеркивается предсказательная сила научного метода. Если теория ничего не может предсказать, она не научна. Дарвину было совершенно ясно, что его теория не обладает и не может обладать предсказательной силой, и с этим ничего не поделать из-за природы наблюдаемых им научных феноменов [27] Подробнее см.: Lloyd E. A. The Nature of Darwin’s Support for the Theory of Natural Selection // Science, Politics, and Evolution. Cambridge: Cambridge University Press, 2008. P. 1–19. . К сожалению, это привело некоторых философов науки (в частности, Карла Поппера) к мысли, что дарвинизм не был по-настоящему научен [28] Карл Поппер (1902–1994) – британский философ австрийского происхождения, который утверждал, что научные теории отличаются от метафизических концепций и всех прочих интеллектуальных построений благодаря своей фальсифицируемости , то есть способности порождать проверяемые утверждения (предсказания). Руководствуясь этим критерием, Поппер ставил под сомнение научность теории естественного отбора, так как она, по его мнению, не предполагает универсальных законов эволюции, поддающихся проверке, и по сути сводится к бессодержательной тавтологии о выживании наиболее приспособленных к выживанию. Поэтому вместо того, чтобы считать дарвинизм научной теорией, Поппер расценивал его как метафизическую исследовательскую программу. Свои соображения на этот счет Поппер изложил в книгах «Объективное знание» (1972) и «Неоконченный поиск» (1976). Позднее он несколько смягчил свою оценку теории Дарвина, при этом продолжая настаивать, что «по-настоящему строгую проверку теории естественного отбора очень сложно осуществить, гораздо труднее, чем проверку сравнимых с нею в других отношениях теорий в физике или химии» (см.: Поппер К. Естественный отбор и возникновение разума // Эволюционная эпистемология и логика социальных наук / Лахути Д. Г., Садовский В. Н., Финн В. К. (сост.) М.: УРСС, 2006. С. 79.). – Прим. науч. ред. [29] Popper K. R. Natural Selection and the Emergence of Mind // Dialectica. Vol. 32. 1978. P. 339–355. .

Сейчас этот тезис уже не воспринимается столь серьезно. Более современные исследования, особенно в области философии биологии, поставили интересные вопросы о том, действительно ли способность предсказывать существенна для научного метода. Этот вопрос был поднят в XIX веке в ходе дискуссии между Уильямом Хьюэллом и Джоном Стюартом Миллем о роли индукции в науке [30] Snyder L. J. Experience and necessity: The Mill – Whewell Debate // Philosophy of Science: The Key Thinkers / Ed. by Brown J. R. Continuum Books, 2012. В другом месте Снайдер утверждает, что взгляды Хьюэлла на индукцию были поняты неверно и заслуживают более пристального исследования: Snyder L. J. Discoverers’ Induction // Philosophy of Science. Vol. 64. 1997. P. 580–604. . Хьюэлл подчеркивал важность предсказательной силы как ключевого элемента научного метода. Милль же утверждал, что разница между предсказанием новых фактов и осмыслением уже известных носит чисто психологический характер и не имеет решающего эпистемологического значения. Эта дискуссия продолжается и по сей день. В недавнем обсуждении этого вопроса ведущие философы биологии Кристофер Хичкок и Эллиот Собер соглашаются, что способность теории предсказывать далеко не всегда важнее ее объяснительной силы [31] Hitchcock Ch., Sober E. Prediction vs. Accommodation and the Risk of Overfitting // British Journal for Philosophy of Science. Vol. 55. 2004. P. 1–34. У «слабого прогностизма» Хичкока и Собера есть параллели в других местах, например, см. тщательный обзор подхода Марка Ланге: Lange M. The Apparent Superiority of Prediction to Accommodation as a Side Effect // British Journal for Philosophy of Science. Vol. 52, no. 3. 2001. P. 575–588; Harker D . Accommodation and Prediction: The Case of the Persistent Head // British Journal for Philosophy of Science. Vol. 57, no. 2. 2006. P. 309–321. . Легко можно представить ситуации, в которых способность объяснять важнее, чем способность предсказывать. В предсказаниях нет ничего, что заведомо делало бы их более предпочтительными, чем объяснения. Важность этого вопроса для оценки научности подхода Дарвина очевидна.