Любовь Шибаева - Преподавая журналистику. ЗАПИСКИ И УРОКИ

И об этом студентам надо знать. И побольше – о жизни замечательных журналистов, которые сохранили яркую индивидуальность и поставили ее на службу общему делу. Я успевала сказать, что это важно. И надеялась, что это запомнится.

В наше время доверять печати следует с поправками на постправду, дополненную реальность и возможность фейковых новостей. А раньше?

В СССР доверие к газетам не было всеобщим и безграничным. И все же гораздо больше было людей, которые могли сказать: «Это правда – вот, в газете написано!» Тогда журналистика честно признавала, что является средством пропаганды и что через газету с народом говорит государство. И через газету простой человек мог обратиться к власти со своими проблемами и жалобами. В редакциях были отделы писем, которые занимались, в сущности, правозащитной работой – помогали людям получить положенное от государства. Этим укреплялось доверие к печати…

Когда власть переменилась, газеты сразу объявили, что жизненные заботы отдельных людей их больше не касаются. И на письма ответов больше не будет. («Новости – наша профессия! А не ваши дырявые трубы!») Вскоре читатели, все еще привычные доверять газетам, были обмануты и ограблены с участием прессы: газеты рекламировали финансовые пирамиды и продвигали приватизацию… И сокрушительный удар по доверию себе был нанесен прессой во время избирательной кампании 1996 года: врали совсем уж бесстыдно и взахлеб – потом оправдывались, что ради сохранения свободы слова…

Сейчас пресса продает информационный товар более качественный, но без гарантии. Газеты то и дело уличают одна другую во лжи – кому верить? Можно полагаться на компетентность солидных изданий, на мастерство и честность отдельных журналистов. Но в общем репутация у российской прессы неважная. По заслугам.

ВРИО – это аббревиатура. ВРеменно Исполняющий Обязанности.

Журналистика исполняет свои обязанности не всегда. Бывает, что острая, актуальная тема не проходит по каналам СМИ (например, из-за цензуры или самоцензуры).

Или: такая тема бушует во всех СМИ, прокатывается по всем каналам, но журналистика не добирается до того, ЧТО вот это новое должно изменить для отдельного человека… или в нем самом.

Где в таких случаях место для публичного высказывания – сильного, эмоционального – о главном СЕЙЧАС И ЗАВТРА?

20 студентов (почти вся группа) ответили:

Двое сказали:

Я добавила:

Театр становится врио журналистики, когда обновление общей жизни только назревает, или уже начинается, или, даже когда пришло, состоялось, но это еще нужно понять и пережить. СМИ помогают только понять… Тогда театр становится трибуной, площадкой для публицистики.

Я рассказывала студентам об однодневных пьесах-агитках и живых газетах молодежных театров 20-х годов XX века.

Рассказывала, какое значение имела публикация в «Правде» пьесы «Фронт» в неудачном для СССР начале Великой Отечественной войны.

Мои студенты 80-х годов сами могли видеть ПЕРЕСТРОЕЧНЫЕ спектакли – «Заседание парткома», «Тринадцатый председатель», «Дальше, дальше, дальше»… Пьесы-репортажи, пьесы-очерки, пьесы – открытые письма удерживали зрителей после спектаклей в зале, и обсуждения были похожи на митинги…

Именно такой обратной связи с аудиторией тогда не хватало советской журналистике. СМИ постоянно публиковали статьи и письма в поддержку перестройки, но власти опасались больших перемен снизу, и СМИ не решались прямо выразить то, что люди хотели изменить у себя на работе и в государстве. А на сцене открыто обсуждались требования времени к самой коммунистической партии.

И еще. Журналистика той поры выражала безоговорочную уверенность в благотворности перемен. В то, что прогресс – особенно если он «по науке» – только улучшает жизнь. Но прогресс – это еще и потери, и человеческие трагедии. Театр по-своему, в образной форме, об этом предупреждал.

Я пересказывала студентам содержание трех пьес Губарева, особо интересных тем, что написаны они журналистом. Губарев работал научным обозревателем «Правды», много писал о космонавтике. Общался с большими учеными, крупными руководителями и мог узнавать такое, о чем писать в газете было нельзя, а знать широкой общественности – важно. И Губарев об этом все-таки рассказывал. В пьесах.