Мария Монтессори - Мой метод. Руководство по воспитанию детей от 3 до 6 лет

Во время другого урока учительница попыталась продемонстрировать детям разницу между шумом и тишиной. Она начала рассказывать какую-то историю, как вдруг раздался громкий стук в дверь. Учительница остановилась и воскликнула: «Что там такое? Что происходит? Дети, вы не знаете, что там произошло за дверью? Ну вот, я потеряла мысль. Не помню, на чем я остановилась. Оставим историю без окончания. А вы знаете, что произошло? Вы слышали? Вы поняли что-нибудь? Это был шум. Шум. Ну да ладно, лучше я поиграю с этим младенцем (берет в руки мандолину, завернутую в кусок ткани). Да, малыш, уж лучше я поиграю с тобой. Дети, вы видите младенца у меня на руках?» – спрашивает учительница, обращаясь к классу, на что дети отвечают: «Но это же не младенец. Это мандолина». Но учительница продолжает: «Нет, нет, это маленький ребеночек. И я его очень люблю. Хотите на него взглянуть? Тогда сидите тихо. Похоже, он заплакал и хочет что-то сказать. Может, он хочет сказать «папа» или «мама». – Сунув руку под покрывало, учительница касается струн мандолины: – Вы слышали? Наш малыш заплакал». – «Но это мандолина! – кричат дети. – Вы просто прикоснулись к струнам!» Но учительница невозмутимо продолжает: «Успокойтесь, тихо, посмотрите, что я сейчас сделаю». Она вытаскивает мандолину и начинает играть, говоря при этом: «А это называется звуком».

Было бы смешно предположить, что из этого урока дети поняли разницу между шумом и звуком. У детей, очевидно, сложилось впечатление, что учительница просто пошутила или что она глупа, раз потеряла нить повествования, как только раздался стук в дверь, да еще приняла мандолину за ребенка. Можно сказать с полной уверенностью, что в памяти у детей отпечаталась именно личность учителя, а не предмет обсуждения.

Для педагога, воспитанного на методах традиционного обучения, простой урок – очень сложная задача. Помню, как однажды после моих долгих и подробных наставлений я попросила одного из учителей объяснить детям разницу между квадратом и треугольником с помощью геометрических моделей. Задачей учителя было всего лишь поместить деревянные фигурки в соответствующие по форме выемки. Затем учитель должен был показать ребенку, как обводить пальчиком контуры геометрической фигуры и контуры предназначенной для нее выемки, приговаривая при этом: «Это квадрат, это треугольник». Вместе с тем учительница, к которой я обратилась, начала с того, что заставила ребенка коснуться фигурок, говоря при этом: «Это линия, еще одна, еще и еще. Всего четыре линии, сосчитай и скажи мне, сколько их. А теперь углы, сосчитай их пальчиком, посмотри, их тоже четыре. Посмотри на эту фигурку внимательно, это – квадрат». Я поправила учительницу, сказав, что таким образом она учит ребенка распознавать не формы, а стороны, углы и т. д., а это совсем не то, чему требовалось научить на этом занятии. «Но ведь это одно и то же», – говорила она в свое оправдание. Но на самом деле это разные вещи. Нужно различать геометрический и математический анализ проблемы. Для того чтобы понять, что такое четырехугольник, совсем не обязательно уметь считать до четырех и определять число сторон и углов. Стороны и углы – это абстрактные понятия, которые сами по себе не существуют, а существует только кусочек дерева определенной формы. Сложное объяснение учителя не только сбило с толку ребенка, но и увеличило дистанцию между конкретным и абстрактным, между формой предмета и ее математическим выражением.

Представьте себе, сказала я той учительнице, что архитектор показывает вам красивое здание с куполом, форма которого вас интересует. Рассказать о куполе он может двумя способами: он может обратить ваше внимание на красоту линий, на гармонию пропорций, а затем повести вас внутрь здания и вверх под самый купол, чтобы вы смогли оценить совершенные формы каждого из компонентов композиции, а ваше полное представление о куполе покоилось на общем знании его частей. С другой стороны, архитектор может заставить вас посчитать окна, определить ширину карнизов, и, наконец, он может набросать на бумаге чертеж, изображающий данное строение, рассказать вам о законах статики и написать алгебраические формулы, необходимые для расчетов. В первом случае вы запомните форму купола, а во втором – вы ничего не поймете и уйдете под впечатлением того, что архитектор вообразил, будто беседует с коллегой-инженером, а не с путешественником, цель которого – познакомиться с окружающими его красотами. То же самое происходит, если мы, вместо того чтобы говорить ребенку: «Это квадрат» и просто позволить ему прикоснуться к контурам материально воплощенной фигуры, начинаем проводить геометрический анализ этого контура.