Адриан Гилл - Опыт путешествий

Подобно всем великим путешествиям, свиданиям, походам и старту чего-то нового, Гайд-парк «начинается» на рассвете. С наступлением самого длинного уик-энда в году огромные ворота открываются, чтобы впустить угрюмое серое утро. Гайд-парк — самый известный парк в мире. Гефсиманский сад — старше, Булонский лес — больше, но только Гайд-парк напоминает огромного зеленого родителя города. Это пространство нашло отражение в городских пространствах всего мира. Везде, где строятся новые города для свободных, счастливых и к чему-то стремящихся людей, любящих культуру и отдых, — везде незримо прорастает семя Гайд-парка. Это нечто большее, чем просто зона без строений, большее, чем случайный зеленый пояс, захваченный бетонной ловушкой подобно случайному порыву ветра. Парки противостоят асфальту и кирпичу, одностороннему движению, предупредительным объявлениям в транспорте, уличному движению под прямым углом и аналитическому устройству общества. Эти места напоминают городу о том, что он есть на самом деле, из чего он вырос и к чему стремится.

По мере роста Гайд-парк становится все более похожим на выдуманную страну из детских сказок: тут есть и открытые равнины, и потайные лощины, и дикие места, и руины, и заросли, и фонтаны, и дворцы. Это самый большой туристический аттракцион Британии — ежегодно его посещает пять миллионов человек. Здесь проводится шестьсот организованных мероприятий — начиная от политических собраний и выпускных вечеров и заканчивая «Тур де Франс» и выступлениями духовых оркестров по воскресеньям. Кроме того, это место тысяч неорганизованных мероприятий — футбольных матчей, выступлений проповедников, корпоративов, встреч одиноких сердец и оздоровительных забегов.

Я приходил в парк с детских лет. Здесь я терял игрушечные лодки, неудачно запускал бумажных змеев, играл в крикет, валялся в высокой траве с подружками, выгуливал собак, гулял с коляской и учил своих детей ездить на велосипеде. И если я и принадлежу сердцем к какому-то месту в стране, если и испытываю какую-то привязанность, так это — привязанность к этому парку. Ему и посвящена моя сегодняшняя история.

В 6:15 утра дворцовая кавалерия уже на месте и готова начать свой привычный поход к водопою. Когда-то здесь стояли военные казармы, построенные в георгианском стиле. Их классические фронтоны до сих пор торчат над воротами церемониального входа. Казармы Найтсбриджа — пожалуй, самое уродливое строение в Лондоне, на которое открывается прекрасный вид. Они были спроектированы сэром Бэзилом Спенсом, умудрившимся достичь эффекта разорвавшейся бомбы с помощью так и не взорвавшегося бомбообразного вертикального строения. Казармы с присущей им робкой брутальностью — единственное здание, заметное с любой точки парка.

В поведении солдат, движущихся по парку, можно заметить странную смесь заторможенности, мальчишеской надоедливости и определенности, напоминающей механическую определенность роботов. Они испытывают эйфорию — для них только что закончился церемониальный год. На каникулы лошадей отправляют в Норфолк и Виндзор. Теперь на какое-то время можно будет забыть о постоянном цоканье копыт, полировке амуниции и медленном ковылянии по парку.

Кавалеристы испытывают немалые трудности, вышагивая в сапогах с широкими раструбами, куда время от времени запихивают бумажки с номерами своих телефонов хихикающие девушки-иностранки. Если вы когда-нибудь задавались вопросом о том, что происходит с тоннами лошадиного дерьма, ежедневно производимого конями королевской стражи, я вам скажу — его сгружают лопатами в специальный желоб, а затем увозят прочь на грузовиках. Куда? Как-то раз я поинтересовался у капитана, руководившего караулом. Вопрос его озадачил. «Куда-то далеко», — ответил он.

Стражник, стоявший у входа в парк, выходит на середину проезжей части, подняв высоко винтовку — это лучший способ остановить дорожное движение. И на сцене появляется воинский отряд. Копыта лошадей тихо и красиво выстукивают по камням, дополняя картину раннего и сырого утра. Мы смещаемся в восточную сторону парка, туда, где трепещет и синкопирует широкая авеню лондонских платанов, скрывающих лужайки, на которых люди занимаются поутру тайцзи и пилатесом. Их тела словно странные иероглифы напоминают фигуры с утраченных средневековых фресок, изображающих чистилище.

Если вы внимательно посмотрите на Парк-лейн, то заметите остатки земляных работ, которые проводились по приказу парламента для защиты Лондона от атак роялистов в годы гражданской войны. В XVII веке на этом месте заканчивался город.