Игорь Жордан - Искусство быть свидетелем, или как вести себя на допросе

Мы не призывает вас к скрытности. Конспирация — это не для вас, а для них. И пожалуйста, не бойтесь. Не бойтесь неосторожных разговоров по телефону. Не бойтесь небольших личных неприятностей. Зато бойтесь признаваться следователю, что в гостях вы пили шампанское. Чего доброго, о ваших знакомых напишут фельетон, в котором шампанское благодаря вам потечет рекой.

В. Альбрехт в 1970‑е годы прочитал на квартирах множество лекций о правилах поведения на допросах: «Людей это волновало, потому что их довольно часто вызывали на допросы. Но в конце моих лекций о допросах люди обычно спрашивали: что нам говорить, если нас завтра вызовут и спросят, о чем мы здесь говорили? Я им отвечал: „Надо говорить, что мы здесь говорили о том, что говорить, если нас завтра вызовут и попросят рассказать, о чем мы здесь говорили“. Тогда они меня спрашивали: „А если спросят, с кем мы об этом говорили?“ — „Нужно сказать: смотря о чем говорили“. Надо заставить их повторить эту галиматью о том, что говорить, если нас завтра вызовут и… В конце концов те, кто будут спрашивать, поймут, что спрашивают глупость».

Правила В. Альбрехта легко усваиваются и легко применяются на практике в самых неожиданных ситуациях. Как‑то ему рассказали про одну его бывшую слушательницу, которая уверена, что своими лекциями он спас ее от беды.

По указанию сотрудника КГБ ее задержал милиционер и попросил открыть сумочку. В сумочке было кое‑что не для милицейских глаз. Но дама попросила оформить протокол обыска и позвать понятых. В результате ее почти сразу отпустили, не обыскивая. В. Альбрехт говорит, что ничего подобного он ей не советовал. Он рассказывал совершенно другие истории, но в ее сознании они так преломились.

Почему же ее отпустили? Возможно, у милиционера не было бланка для протокола, он мог вообще не уметь писать протокол. Не было под руками нужных понятых: нельзя же брать понятых прямо с улицы, не зная, что лежит в сумочке. Да и зачем ему связываться? Если бы дама безропотно открыла сумочку, дело другое. Правда, разве не мог милиционер вырвать у нее из рук сумочку и посмотреть, что в ней лежит?

В. Альбрехт говорит: «Все зависело от поведения человека, от города, в котором это происходило. Я ездил по многим городам, меня часто задерживали, обыскивали.

Но у меня с собой всегда был паспорт, а в паспорте лежал Указ Верховного Совета о правах и обязанностях милиции. Я всегда вызывался писать объяснение, в котором густо цитировал этот Указ. Обычно в милиции ко мне относились с благожелательным любопытством».

Самого В. Альбрехта, впрочем, посадили в начале 1980‑х годов. КГБ имело на него зуб за то, что несколько человек благодаря его методу сумели победить следствие и избежать наказания за политические преступления. Следователи признавались, что в методиках В. Альбрехта не было ничего противозаконного, но необходимо было посадить автора и объявить самиздатовский текст В. Альбрехта антисоветским, чтобы наказывать других правозащитников за найденную при обыске методику. Поэтому В. Альбрехт был обречен.

В. Альбрехт рассказывает: «У меня был очень квалифицированный следователь, кандидат наук, но что он плохой человек — это бессмысленно говорить. Он прекрасно понимал, что дело безнадежно. И я понимал, что меня ждет. Именно потому, что мое дело безнадежно, меня будут колотить до тех пор, пока все, что надо, не выбьют. Будут мучить. Поэтому я признал себя виновным. Сразу, с ходу. Я понимал, что это вообще чепуха. Но поскольку мы со следователем договорились, что я пойду ему навстречу, я должен был говорить правду. А правда у меня была такая, что я невиновен! Я и сказал ему, что я признаю себя виновным, поскольку у нас без вины не арестовывают, а тот факт что я конкретно своей вины не знаю, еще не означает, что ее нет. Более того, это может даже служить отягчающим мою вину обстоятельством… На этом мы с ним разошлись. В итоге следователь написал 20 страниц так называемых „обвинительных причин“, где сказал, что я из карьеристских соображений признал вину…»

На насмешки, что, мол, сапожник без сапог, В. Альбрехт всегда отвечал, что его методика предназначена именно для свидетелей, но не для подозреваемых и обвиняемых. В этих случаях, увы, действуют гораздо более жесткие правила игры.

Перед началом допроса следователь должен предупредить свидетеля о его правах и обязанностях.

К вашим правам как свидетеля относится, в частности, право отказаться свидетельствовать против самого себя и близких родственников (п. 4 ст.56 УПК РФ и ст.51 Конституции РФ). Согласно п. 4 ст. 5 УПК РФ к близким родственникам относятся супруг, супруга, родители, дети, усыновители, усыновленные, родные братья и родные сестры, дедушка, бабушка, внуки. Этот список является исчерпывающим.