Когда-то папа написал обо мне:
Возле окошка топчется.
Взгляд – на прохожих.
Без общества
она не может.
Всегда выищет
смешной нос
или уши,
а из пластилина вылепит
трагические души.
По-моему, похоже. Разве что с рождением детей я перестала лепить «трагические души». А уж когда стала заниматься с маленькими детьми, вообще забыла, как эти души выглядят.
В 70-х годах стараниями Б.И. Будницкого, директора музыкальной школы в Химках, возникла «Студия эстетического воспитания» для детей от 3 до 7 лет. Нас было пятеро педагогов – по логике, иностранному языку, живописи, ритмике и лепке. 250 малышей, 15 групп. Каждое занятие длилось полчаса, занимались мы дважды в неделю, группы переходили из класса в класс. Мы изобретали велосипед, хотя представляли себе, что в магической стране под названием ЗАГРАНИЦА есть все, и на нашем «велосипеде» там уже вовсю ездят. Но мы себя недооценивали. Мы-таки создали за пять лет свою школу, просто нам не дали в ней работать.
Например, Рамзия Камалова, педагог по логике, переплюнула саму Монтессори. На секретном заводе, где работал ее муж, специально для нашей студии были изготовлены большущие разноцветные пластиковые кубы, шары, пирамиды и конусы. Малыши играли с ними и внутри них, то есть физически обживали и изучали пространство геометрических форм. Этот сенсорный опыт закреплялся в работе с конструктором, составленным из тех же самых элементарных форм.
Мы играли. Всматривались и вслушивались в детей. Обсуждали после занятий каждого ребенка. Это было невероятно живым процессом. И он приносил «побочные» результаты. Дети вдруг избавлялись от заикания, невротических тиков, у гиперактивных детей налаживалась концентрация внимания, неуверенные становились более уверенными и т.д.
Детей все прибывало, и это насторожило чиновников из Минпроса (где утвержденные методики?) и горкома (где идеология?). Машина заработала. Сначала уволили директора, затем нас.
Мы с Рамзией нашли убежище в клубе «Современник». Через три года история повторилась. Студия была закрыта, скульптуры переломаны, рисунки разорваны.
При советской системе детей надо было с малолетства приучать к неволе, вводить в рамки. А мы их из рамок выводили. Система этого допустить не могла.
Как-то мне в руки попал каталог детских рисунков из концлагеря Терезин. Рисунки из концлагеря – и поразительное ощущение свободы. Что за парадокс? «С детьми работала Фридл Дикер-Брандейс, она спасала их души уроками рисования». Кто такая эта Фридл? У кого узнать? Может, кто-то из ее учеников выжил?
В 1988 году, заполняя анкету на выезд за границу, в графе «Цель поездки» я написала имя Фридл. И меня выпустили, впервые за 20 лет! Так я оказалась в Праге, в Еврейском музее, где хранились детские рисунки и картины Фридл.
Раскрыв первую папку с рисунками, я поняла – моя жизнь изменилась. Куда меня несет и что будет дальше?
С той поры прошло много лет. В списке профессий появилась еще одна графа «историк». В этом качестве меня, в основном, и знают нынче. «Елена Макарова, историк из Иерусалима». История занята прошлым, она собирает разрозненные документы в цельную картину, связывает прошлое с настоящим.
Через терезинские рисунки я «попала» в школу «Баухауз», где прежде училась Фридл. Там она прослушала курс лекций Пауля Клее о детском творчестве. Клее говорил, что маленькие дети, подобно первым художникам, оставившим нам на память наскальные изображения, заняты созданием символической (знаковой) картины мира, а не копированием реальности.
Я думала и писала об этом, не зная ни про существование Фридл, ни про педагогические идеи Клее. Позже я прочла у Фридл: «Книга всегда пишется сообща, даже если авторы незнакомы друг с другом и их разделяет пятьдесят лет». Все правильно, столько времени и прошло.
«Клее – неустанный творец, – писала Фридл. – Он обладает безудержной силой, от которой захватывает дыхание, внутренним зрением, позволяющим видеть насквозь и со всех сторон…»
Чтобы рассмотреть «внутренним зрением, позволяющим видеть насквозь и со всех сторон» все, что было нарисовано и прочесть все, что было написано в Терезине и о Терезине, нужно было сменить образ жизни, превратиться в архивного червя, читать документы на языках оригинала. Зачем?
Чтобы исследовать тему Свободы. Свобода в неволе. Свобода и неволя. Внутренняя свобода. Избавление от страхов. Возможно, обо всем этом можно думать и без всякой связи с Терезином. Возможно. Но меня на это вывели детские работы.
Читать дальше